Владимир Петров-Одинец - Нечаянный колдун

— Хватит дурака валять, пора возвращаться, — мощная рука Виктора Ивановича опустилась на плечо Матвеича.

Врач открыл глаза, посмотрел на Ивлева. Тот кивнул:

— Восприняли энергетику поля? Нам стоит обсудить этот феномен…

Докладная генерала Казакова и докладная завлаба Ивлева лежали на зеленом сукне рядом. Маршал снял очки, хрустнул суставами. Старость — не радость. Ему бы эту должность лет сорок-пятьдесят назад! Тогда и порядок проще наводился, и отчетность короче писалась. А сейчас слишком много надзорных инстанций развелось. Интересно, кто уже прочел докладную Ивлева? И какие выводы по ней? Маршал не сомневался, что слежка велась. Не могла не вестись. Он — непременно бы следил за генералитетом. А начальство наверняка не глупей. Ишь, какие они все — молодые, шустрые! Не только паркетные шаркуны, есть и настоящие оперативники.

В недрах службы, которую приходится создавать государству, имеющему интересы вне своей территории, шли восстановительные процессы. КГБ не погиб, хотя поминки по нему справили даже ленивые. Сменив имя, отпочковав от себя несколько служб для спокойствия очередного временщика, служба начала обрастать новым личным составом. Некоторые генералы сохранились, выдвинулись молодые. Не всегда умные, не особо одаренные. Но, как утверждали немецкие футболисты — «порядок бьет класс».

А порядок в службе госбезопасности соблюдался. Страна не могла оставаться без защиты. Пусть неумные реформаторы подарили врагам многие секреты, но государство выжило. И вакансии заполнялись. Бездарные выскочки быстро теряли напор, но усердные середнячки тихой сапой продвигались вперед. Гениев никто не ждал, работать по схеме — особого ума и не надо. Зато сохранилось умение использовать чужие таланты. Изобретателей и сумасшедших ученых держали в поле зрения и помогали, хотя чаще из этого получался пшик. Но бредовые проекты никогда не отвергались с маху. Они методично разрабатывались и периодически пересматривались.

Паранормальные способности — в сфере внимания еще со времен НКВД. Ориентировались на американцев, создавших аналогичную структуру под крылом ФБР, затем — Агентства Национальной Безопасности. Институт психотехнологий служил крышей лаборатории психодинамики колдовства. Куратором — после бегства молодежи — оказался престарелый работник в звании маршала, до сих пор не утративший трезвость мысли и жесткость руки. И немудрено, его служба началась в 1941 году, с командования заградотрядом.

Получив от Горбачева маршальские погоны и отставку за последнюю в СССР карательную операцию, ветеран отсиделся, пока не увидел правильного руководителя. Государственник до мозга костей, он не мог смириться с унижением России, взявшей на себя всю тяжесть противостояния США. Докладная записка, аудиенция, назначение. Маршал и сам не понял, почему, но — получил особое финансирование и свободу действий. Тем и другим пользовался безоглядно, надеясь успеть, увидеть торжество российской военной мощи. Сейчас ему предстояло решить, что делать с неожиданным колдуном, откопанным в сибирской глухомани.

Как бишь — Горлов? Александр Матвеевич? Самородок? Ну-ну…

Четверо подростков смотрели на единственного кама ойротов с ожиданием и страхом. Они никак не были готовы к требованию — готовиться к инициации. Обычный возраст посвящения — около двадцати, да еще после долгого услужения старшим, постоянного унижения перед наставником. Конечно, никто своих детей очень-то унижать не будет, но традиция обязывает, и срок послушания не может быть меньше трех-пяти лет.

А тут Тегенюр заявился в род, собрал совет и категорически потребовал предоставить ему право срочно восполнить потери. Мало кто понимал, в чем дело, лишь старшие знали о существовании реликвии, да и то по преданиям. Но спорить с шаманом? Упаси боже! И семьи покойных камов послушно переменили планы. Парнишек передали в руки Тегенюра, для проверки и на послушание, а сами бросились готовить шаманские костюмы — на вырост, конечно. Мужчины вспоминали, как принимали участие в изготовлении бубнов, прикидывали, из чего будут гнуть обечайку, какие проставки применят, какой шкурой обтянут. Много вопросов следовало решить, ведь бубен — его где попало делать не станешь. Надо в тайгу идти, к горе заветной, нужное дерево сыскать, да мало ли условий правильного изготовления?

И готовила семья бубен. И женщины шили кожаное одеяние-разлетайку, нашивали шнуры и фигурки, лоскутки и бляшки — чтобы ярко и красиво получалось. А подростки внимали наставлениям кама. Тот спешил, надо ведь и охрану организовать и за подмогой позвать и этих недорослей чуть-чуть натаскать. Хоть и шаманские роды, но небрежно готовили в них молодежь. Мало знали ребятишки, ой мало! Сложные Миры, густо населенные божествами и духами, казались ребятне страшной и невероятно запутанной вселенной, в которой никогда не найти системы. Вот это главное — страх и непонимание — могло помешать будущим помощникам. А Тегенюр видел, что есть у ребят способности, хорошие, врожденные. Очень сильные камы могли получиться, если он нигде не ошибется и успеет поготовить их к инициации.

— Александр Матвеевич, у меня к вам предложение, — прожевав кусочек бифштекса, глянул на врача Ивлев.

— Надеюсь, приятное? А то надоело быть вечным подозреваемым, коему предлагают сознаться во всех смертных грехах, — широко улыбнулся Матвеич. «Надо практиковаться в гримасах, почаще строить эмоционально правильные рожи» — подсказал тугой «комок» в мозгу.

— А-ха-ха-ха, — закатился Ивлев.

Он резко изменился за два дня, которые Матвеич просидел в изоляторе и потратил на доказательство своей правоты начальнику охраны. Даже фальшь в общении, прежде так остро проступавшая — ушла. Говорил, роняя каждое слово в полной уверенности, что его поймают на лету, жадно, как платиновую юбилейную монету. Матвеич сделал внимательное лицо, внутри себя комментируя каждую фразу собеседника. Начал ехидно, но затем задумался над предложением:

— Это филиал лаборатории Московского НИИ психотехнологий. Работаем вахтовым методом. Я завлаб. Наша задача — буду говорить простым языком — поставить нестандартные возможности человека на службу общества. Вы поразили меня способностью генерировать невидимость… Да еще и хронально-магическое поле воспринимаете напрямую.

Ивлев живописал перспективы — квартиру, зарплату с премиями за отдельные успехи, а Матвеич уже распрощался с Сибирью. Москва, это возможность обследоваться по полной, разобраться с головой, остаться живым, наконец! Столица, толковый нейрохирург, с одной стороны и едва миллионный Николаевск — с другой? Что сравнивать!