Сергей Калашников - Происки неведомого

— Есть еще одна странность вокруг этой новой для нас цивилизации. В их планетной системе всего три естественных небесных тела: звезда, планета и ее спутник. То, что мы приняли за планеты и астероиды — все рукотворно. Андрюха это повыуживал из архивов. Кроме того, это четко объясняет, почему нас так легко обнаружили, едва мы приблизились.

Сделанное Реттой заявление повисло вопросом. И уж тут Андрею не оставалось ничего иного, как добавить свой.

— У цивилизации улеян очень странная точка отсчета. Три тысячелетия назад она возникла примерно на уровне земной, на грани девятнадцатого и двадцатого веков. Я имею в виду их уровень техники. И никаких археологических памятников. Никаких следов примитивных культур. Возникли из ничего. Умные, добрые и работящие. Откуда они взялись?

— Их кто-то привез с планеты Грунт. Или Почва, — совершенно неожиданно вставила словечко Лита. До этого она, свернувшись клубочком, мирно подремывала у него на плече. Казалось, первобытный разум, чуть подполированный общением с цивилизацией, мирно затих под впечатлением от сытого комфорта под крылышком собственного «Халду». А тут на тебе.

— Почему ты так решила? — Виктор, оказывается, тоже не дремлет. Андрея всегда поражало его внимание к самым, казалось бы, неквалифицированным высказываниям.

— Они сами сказали. Андрей недоумевал, почему у них в музеях нет следов каменного века, медного века, бронзового века, железного века. Ну, я и спросила. В парке мамаша гуляла с двумя маленькими Халду в коляске. Я удивилась, почему один как мы, а другой волосатый. Она ответила, что второй — соседки. А соседка преподает, и у нее сейчас лекция. А тут оба намокли, и я помогла менять обертки. Потом мы поговорили, и она сказала, что улеяне не всегда жили на Улее. Их туда кто-то привез три тысячи лет назад. И сразу всему научил. Так что они и не знают, что иначе бывает. Они потом нашли планету, откуда их привезли. И еще они проверили какую то штуку из трех букв, но в слово не складывается, и я не запомнила.

— ДНК? — спросила Николь.

— Не знаю. По-ихнему это иначе звучит. А по-нашему, похоже.

— А почему ты мне об этом раньше не говорила? — Андрей просто изумлен.

— Ну, когда мы остаемся вдвоем, тебе обычно интереснее другое…

Андрей сбегал к катеру и принес ящичек улеянского переводчика. Произнес по-русски слово «Земля», выслушал его перевод на улейский и повторил. Обратный перевод прозвучал: «грунт или почва». Все встало на места.

Итак, около трех тысячелетий назад некто вывез с Земли группу орангутангов, наделил их разумом, подкорректировал психику, научил кое каким техническим познаниям и письменности. И оставил на произвол судьбы на специально оборудованной планете. Комфортабельной и безопасной. Неслабый эксперимент!

Пока Андрей осмысливал и оценивал, Виктор вытащил из вороха брошенной на песок одежды плоскую металлическую фляжку, отвинтил пробочку и сделал пару добрых глотков. И протянул сосуд Андрею. Фу, какая гадость! Но Педро, похоже, более склонен видеть в жизни положительные стороны. Во всяком случае, выпил не морщась. И, вроде как в знак глубокого удовлетворения, произнес.

— А еще одеяльник прилетал. В аккурат за полчасика до появления таютов. А как только бой закончился — он сразу и убрался.

Андрей не знал, кто такой этот одеяльник, но по реакции окружающих понял, что это нечто важное. Не сам он, этот предмет, а факт его визита.

— Ты уверен? — на лице Виктора не то, чтобы недоверие, а скорее тревога. Или озабоченность?

— Совсем не уверен. Ведь специальной аппаратуры, как на вашем корабле, у меня не было. Просто звезды вдруг словно потускнели немного. Я сразу снял несколько спектров. И потом через каждый час повторял съемку. В общем, в течение шести часов электромагнитные колебания в диапазоне радиочастот со всех направлений были на десять процентов ослаблены.

— Педро, ты гений. Можешь не сомневаться — это был он.

Столь категоричное заключение Ретты, хотя и развеяло сомнения, но не уменьшило общей встревоженности. «Сотрапезники» вопросительно смотрели друг на друга, словно ждали разъяснений. Наконец все уставились на Андрея.

— А я что? Мне про вашего одеяльника ничего не известно. Даже слова такого не слыхал.

— Это не страшно, Андрюша. Мы тебе все очень хорошо объясним. А потом ты нам расскажешь, зачем ЭТО прилетало в ЭТО время и в ЭТО место, — и не понять, шутит Виктор или говорит всерьез.

Капитан оторвался от окуляров перископа и буркнул.

— Есть сигнал. Курс — вправо пятнадцать. Боцман — глубина пять. Старпом — проводить гостя.

Усатый мужичок, сидевший на откидной скамеечке, пошарил в стенном шкафчике и извлек оттуда два резиновых намордника с полуметровыми хоботами, увенчанными гофрированными металлическими коробками. Один протянул Андрею.

— Пользоваться умеешь?

— Не приходилось.

— Одеваешь, поворачиваешь этот краник и дышишь. Попробуй.

Андрей попробовал. Получилось. Старпом помог закрепить респиратор на груди и показал, как приладить маску под плечевым ремешком. Чтобы всегда наготове.

— Вообще-то, это на всякий случай, — пояснил он, — скорость маленькая и боцману тяжело удерживать лодку точно на заданной глубине. Мы ведь только рубку из воды покажем.

Андрей кивнул с понимающим видом и невозмутимо последовал за провожатым в люк на потолке. Смысл начал доходить до него, когда крышка под их ногами была задраена, а в верхней части короткой вертикальной шахты, в которой они оказались, засветились бледные предутренние звезды. Оттуда же полилась вода. То пригоршнями, а то и ведрами.

Верхний срез рубки, куда они выбрались, был огорожен только леером, и не защищал люк даже от гребешков невысокой зыби. Прямо впереди светился огонек и чутьем человека, немало ночей простоявшего у румпеля, Андрей пару раз ощутил, как лодка слегка подправляет курс. Старпом ловко принял конец с шеста и к чему-то там его прикрепил. На ялике сначала слегка потравили, чтобы избежать рывка, затем трос выбрали, и нос утлой лодчонки оказался точно в кильватере рубки субмарины. Сноровистый обмен тючками и вежливая команда: «Пора».

Андрей не стал выкобениваться и спокойно оперся на протянутую руку. Шаг. Его поддержали и усадили на банку. Через секунду он почувствовал, что ход замедлился. Следовательно, конец отдали. В этой непроглядной тьме своих спутников он мог бы различать разве что по запаху, но пахло только соленым морем и смолой обшивки. Даже о том, что, кроме него, в лодке только двое, он догадался лишь по колебаниям корпуса, когда экипаж занимал свои места после приема пассажира и груза.

Впрочем, роль пассажира он играл недолго. Смекнув, что один правит, а второй гребет, Андрей нащупал пару весел на днище, свободные уключины по бортам, и включился в монотонный ритм.