Дэниел Галуи - Слепой мир. Сборник

Я прервал ее:

— Коллинзворт говорил, что понимает симулэлектронщиков, которые считают себя богами.

Она посмотрела мне прямо в глаза:

— Не забывай: когда Коллинзворт тебе сказал такое, он был именно на это запрограммирован.

Я проглотил еще несколько кусков и отодвинул поднос.

— И только вчера, — продолжала она задумчиво, — я поняла, что, переориентировав тебя, ему было бы легко все уладить. Но именно этого он делать не желал! Извращенное удовольствие, которое он испытывал, наблюдая, как ты стараешься раскрыть тайну Фуллера, и толкая тебя поверить Коллинзворту, было слишком велико.

Я напрягся:

— Ты думаешь, что он попытается искалечить меня?

— Я не знаю, но способен он на все. Вот почему я должна остаться с тобой.

— И что же ты можешь сделать?

— Может быть, ничего. Нужно ждать.

Она обняла меня. Может быть, она пыталась продемонстрировать мне, что я имею право на ее сочувствие просто потому, что меня собираются пытать? Я решил показать ей, что обмануть меня не удастся.

— Джинкс, ты… ты действительно существуешь. А я — всего лишь плод воображения… неизвестно чьего. Ты не можешь меня любить.

Она отстранилась, явно обиженная.

— Но ведь это же правда, Дуг! Это… это трудно объяснить.

Я бы очень удивился, если бы она заявила обратное. Сидя на краю кровати, она с тревогой смотрела на меня. Она явно была не в состоянии объяснить, почему влюбилась в меня — в подобных обстоятельствах.

Я положил руку в карман и ощупал пистолет, удостоверившись, что он отрегулирован на максимальное рассеивание. Потом вынул лазер из кармана и навел на Джинкс.

Ее глаза расширились.

— Нет, Дуг! Нет!

Коротким импульсом я поразил голову девушки: потеряв сознание, она упала на кровать.

Я обездвижил ее по крайней мере на час, получив возможность спокойно подумать, не испытывая ее постоянного влияния. Мне удалось выработать план почти мгновенно.

Этот план позволил мне принять душ, тщательно побриться и заказать в автомате одноразовую рубашку.

Потом я проверил часы. Было далеко за полночь. Я подошел к Джинкс и оглядел ее. Потом встал на колени около кровати и положил пистолет на подушку.

Погрузив руки в шелковистую массу ее черных блестящих волос, я тщательно ощупал кожу головы. Я довольно долго искал стреловидный шов и совсем рядом с ним нашарил почти незаметное углубление. Это было то, что мне нужно.

Не отнимая пальца от впадинки, я отрегулировал пистолет, приставил дуло точно к этому месту и дважды нажал на курок.

Вообще-то я был слегка ошеломлен явной иррациональностью своих действий. Как можно воздействовать физически на нематериальную проекцию? Но иллюзия — в обязательном порядке — была настолько полной, что все псевдопсихические проявления имели симулэлектронные эквиваленты. Проекции не составляли исключения.

Я отошел от кровати и с удовлетворением окинул Джинкс взглядом. Теперь пусть только попытается обмануть меня! Облучив ее центр воли, я мог верить ей безгранично — во всяком случае, в течение ближайших часов.

Я наклонился над ней.

— Джинкс! Ты меня слышишь?

Она наклонила голову, не открывая глаз.

— Ты не уйдешь из этого мира, — приказал я. — Ты поняла? Ты не должна прекращать свою проекцию до тех пор, пока я тебе не прикажу.

Она снова наклонила голову.

Через четверть часа Джинкс начала просыпаться.

Она села, видимо еще находясь под действием лазерного облучения. Несмотря на это, ее взгляд был ясным и уверенным.

— Встать! — сказал я.

Она встала.

— Сесть!

Она послушно уселась.

Значит, в центр воли я попал правильно. Тогда я задал первый вопрос:

— Где ложь, а где правда в твоем рассказе?

Ее глаза смотрели в никуда, а лицо было лишено всякого выражения.

— Все правда.

Я был ошеломлен. Моя уловка обернулась против меня. Вспомнив нашу первую встречу, я спросил:

— Ты помнишь рисунок Ахилла и черепахи?

— Да.

— Но ведь ты отрицала, что когда-либо видела его.

Она не ответила. Я понял ее молчание: ведь я не задал ей вопроса. И начал снова:

— Но позднее ты отрицала, что когда-либо видела этот рисунок?

— Да.

— Почему?

— Потому что я должна была скрывать от тебя любое вещественное доказательство, чтобы ты не узнал правды.

— Потому что так хотел Манипулятор?

— Не только.

— Какая же другая причина?

— Я влюбилась в тебя и не хотела, чтобы ты подвергался этой опасности.

Снова я оказался в тупике, так как знал, что меня было так же невозможно любить, как и мне влюбиться в одну из единиц симулятора Фуллера.

— Что произошло с рисунком?

— Он был депрограммирован.

— Сразу же?

— Да.

— Объясни мне, каким образом.

— Мы знали о его существовании. После «смерти» Фуллера я целую неделю изучала его барабаны памяти, чтобы узнать, не оставил ли он следов своего «открытия». Мы…

Я прервал ее:

— И ты узнала, что он передал эту информацию Мортону Линчу.

Она не ответила: я всего лишь констатировал факт.

— Ты узнала, что он передал эту информацию Линчу?

— Да.

— Почему же ты сразу не уничтожила Линча?

— Пришлось бы переориентировать слишком много единиц реакции.

— Вам все равно пришлось их переориентировать, когда в конце концов вы решили депрограммировать Линча. Почему вы не сделали этого сразу?

— Потому что сначала нам показалось, что он собирается хранить тайну. Мы надеялись, что он примет информацию Фуллера за плод своего воображения.

На минуту я замолчал, чтобы привести мысли в порядок.

— Объясни, как вы ликвидировали рисунок Фуллера.

— Мы узнали о его существовании, просматривая барабаны памяти. Придя в «Реако», чтобы забрать его вещи, я должна была убедиться, что он не оставил других доказательств. Манипулятор решил уничтожить рисунок именно в этот момент, чтобы проверить эффективность модулятора уничтожения.

Я мог быть уверен, что она говорит правду. Но я хотел знать все. То, что она мне скажет, позволит мне, быть может, скрыться от Манипулятора.

— А как ты ухитряешься постоянно сохранять здесь свою проекцию? — Я подумал, что сам бы я не смог бесконечно оставаться & цепи прямого наблюдения симулятора Фуллера.

Она ответила автоматически, без малейшего волнения или интереса:

— Каждую ночь, когда все спят, я поднимаюсь во Внешнюю Реальность. Для того, чтобы исчезнуть из этого мира, я пользуюсь временем сна, почему здесь никто и не замечал моего отсутствия.

Что ж, это абсолютно логично. Время, проведенное на кушетке проекции, эквивалентно времени сна. Биологическая потребность в отдыхе таким образом удовлетворялась. А во время отсутствия в нашем мире она могла заниматься другой деятельностью.