Зубачева Татьяна - АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2

Гэб рванулся за ним, соскочил на пол, но доктор уже вышел, а в палату вошли… двое. В одинаковых халатах и шапочках. Они стояли в дверях, сложив руки на груди, и молча смотрели на него. Гэб попятился, сел на кровать. Вот теперь конец. Даже если он уложит этих двух… Он вскочил и метнулся в угол, прикрывая спину. Чёрт, не сообразил захватить одеяло или простыню, чтобы набросить на головы наддающим. Ну, ладно, их двое всего, непросроченные, и раз горели, то… отобьётся. Ну, идите же, получите так, что надолго запомните. Но они не двигались. Стояли и смотрели. И это было самым страшным.

…Что никто ему на самом деле не звонил, Жариков заподозрил сразу. Но всё-таки пошёл в дежурку. Телефон молчал, и на коммутаторе подтвердили, что никаких звонков не было. Обратно он уже бежал. Пока не случилось непоправимого.

Крис и Эд были в коридоре. Стоя между палатами Чака и Гэба, они о чём-то тихо разговаривали. И повернувшись к подбегавшему Жарикову, посмотрели на него с таким невинным выражением, что последние сомнения в подстроенности отпали.

— С вами я ещё разберусь, — бросил им Жариков, открывая дверь палаты.

Гэб сидел на кровати, весь мокрый, будто его водой окатили. Но видимых травм, похоже, нет. Увидев Жарикова, он всхлипнул и закрыл лицо ладонями. Широкие плечи задрожали в беззвучном плаче.

— Ну, что ты, ну, ничего, ну, успокойся, — приговаривая эти незначащие, важные не смыслом, а интонацией слова, Жариков уложил его в кровать, укрыл одеялом и напоил.

Гэб пил, стуча зубами по краю стакана.

— Стояли и смотрели… — с трудом разбирал Жариков в его всхлипываниях. — Лучше бы побили. Я бы отбился. А они… смотрели.

На этот раз таблетку Гэб проглотил без сопротивления. Жариков посидел ещё немного рядом, пока дыхание не выровнялось и не стало сонным, и вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.

Крис и Эд ждали его, сохраняя на лицах прежнее невинное выражение. Жариков молча смерил их презрительным взглядом и больше уже не замечал. Заглянул в палату Чака и убедился, что тот спит. Ещё раз проверил, спит ли Гэб, и пошёл в дежурку. Крис и Эд переглянулись и молча последовали за ним.

В дежурке Жариков молча тщательно записал в журнал всё положенное, потом заполнил свою тетрадь и обе персональные карточки. На Эда и Криса он по-прежнему не смотрел. И они начали нервничать. Переглядывались, быстро что-то шептали друг другу. Крис опять включил чайник, и они стали заново накрывать чайный стол. И наконец, то ли сочтя момент подходящим, то ли не в силах больше терпеть его отчуждённость, перешли к более активным действиям.

— Иван Дор-ми-дон-то-вич, — начал Крис, — чай готов.

— Спасибо, — холодно ответил Жариков.

— Доктор Иван, — жалобно почти простонал Эд, — ну, мы же ничего такого…

Жариков, подчёркнуто не слыша, перечитывал свои записи, расставляя на полях ему одному понятные значки. Крис и Эд снова переглянулись и подсели к его столу. Теперь их лица выражали искреннее раскаяние и мольбу о пощаде. Артисты!

— Ну, — Жариков решил, что больше тянуть и нагнетать не нужно, — поиздевались над беззащитным и довольны. Хороши!

— Да мы его и пальцем не тронули, — чуть-чуть преувеличенно возмутился Крис.

— А что у него крыша такая слабая, так мы не при чём, — поддержал его Эд.

— Ах, вы не при чём?! — взорвался Жариков. — У него нервный срыв, а вы…

— А сколько наших он забил? — спросил Крис. — Конечно, спасибо ему, знаем теперь, куда нас в двадцать пять отправляли.

— Мы и вправду не хотели ничего такого, — перебил его Эд. — Просто как услышали…

— Нет, мы будем делать всё, как положено. И ухаживать…

— И кормить, и подмывать…

— Да, второй-то, как его, Чак?

— Да, Чак, — кивнул Эд.

— Он же без рук совсем.

— И если очень надо будет, — Эд невесело улыбнулся, — приласкаем. Мы же понимаем.

— Но… — и Крис вдруг сказал по-русски: — душа загорелась, — и опять по-английски: — Мы и стояли у двери, чтобы не сорваться.

Жариков слушал их, переводя глаза с одного на другого. Искренни или играют? Никаких клятв или обещаний не дают, но, похоже, это и не нужно.

— Иван Дормидонтович, — с каждым разом у Криса получалось всё лучше, — ему гореть обязательно? Не выдержит он горячки.

— Почему ты так думаешь? — уже своим обычным тоном спросил Жариков.

— Кто не сам горит, тому из "чёрного тумана" не выйти, — ответил Крис. — Иван Дормидонтович, вот как мы стали по своему выбору гореть, так ни один больше не умер.

— Но и лечить научились, — возразил Жариков.

— И это, — кивнул Крис. — Но… Гэб хочет остаться рабом. Не просто палачом, а рабом.

— Так, — согласился Эд. — И не срыв у него, доктор Иван, а просто… — он запнулся, подбирая слово, — страхом накрыло, вот.

— Да, — кивнул Крис. — Это не срыв. Раб когда срывается, то в раскрутку идёт, это совсем другое, и по-другому. Он… просто раб.

— Да. Мы, — Эд невесело хмыкнул, — мы ведь так же. И плакали, и просили.

— И в ногах ползали, — у Криса дрогнули губы, но он справился с собой. — И руки им целовали. Чтоб не били, чтоб…

— Руки?! — с медленно закипающим гневом спросил Эд. — А сапоги ты не целовал?

— Пришлось пару раз, — вздохнул Крис. — Мне ещё не хуже всех. Самого страшного у меня не было.

— А ты видел таких, у кого было? — возразил Эд.

— Нет, — кивнул Крис. — После такого не живут. Я слышал.

— Я тоже много чего слышал, — буркнул Эд. Покосился на внимательно слушавшего их Жарикова. — Ладно. Доктор Иван, а может, — в его голосе вдруг прозвучала надежда, — может, он наврал, а? — и, не дожидаясь ответа растерявшегося Жарикова, продолжил со странной, неслыханной ранее Иваном тоской: — Ну, обидно же. После всего. Что они сделали с нами, как мы работали на них, и после всего даже не Пустырь, не Овраг, а этим сволочам, чтобы они тренировались на нас. Ну, мы знали, что двадцать пять исполнилось — и всё. Смерть. А оказывается… даже смерти нам нормальной не давали. Даже этого… — он оборвал фразу и уткнулся в чашку с чаем.

Парни не защищались и не нападали. И не играли. Это Жариков понял. И ухаживать за Чаком и Гэбом они будут. Но подстраховаться надо. Пожалуй… тётя Паша. Её авторитет для парней непререкаем. Она присмотрит. А он отоспится с утра…

Крис внимательно посмотрел на Жарикова и улыбнулся.

— Вы уже не сердитесь на нас, Иван Дормидонтович.

Он не спрашивал, а констатировал факт. Жариков невольно улыбнулся в ответ. Трудно сердиться на них. Как на детей. К сожалению, инфантильность остаётся серьёзной доминантой…

— Доктор Иван, — тихо сказал Эд, — ничего такого не будет, не беспокойтесь. Мы всех предупредим.

— Всё будет в порядке, — кивнул Крис. — Нас, конечно, малость шарахнуло, но остальным мы уже объясним.

Жариков кивнул. Что ж, срыв, конечно, возможен, но если сумели сдержаться, не сделать второго шага… это уже достижение.