Максим Перельман - Переход

— Помню, — радостно сказал я. — Ты знаешь, Генрих, мне и раньше, в моей теперешней жизни, то есть, мне — Максу — всегда казалось слишком наивным объяснение помещения черепа и костей на официальную форму армии Германии, как символа верности фюреру. Это смехотворно. Но я всё-таки не понимаю, каким образом ты хочешь завершить наше общее дело? С использованием ядерного оружия? Допустим, но где гарантия, что я буду единственно выжившим?

— Вот именно над этой стопроцентной гарантией мы сейчас и работаем. И уверяю тебя, наши учёные не зря получают свои деньги, — он похлопал меня по плечу, — счастливого пути и… вспоминай. Если что, звони.

— А об этом можно говорить по телефону? — спросил я.

— Чего бояться? Во-первых, нашу веру исповедуют многие и почти во всех странах мира. Наши единоверцы находятся у власти. Ну, а во-вторых, кто ж поверит в такой бред? Случайные люди, если и прослушают наш разговор, то подумают, что два придурка окончательно свихнулись и говорят о чём-то невероятном. Кстати, если вдруг у тебя где бы то ни было, в какой угодно стране, вдруг возникнут проблемы… с властью, полицией или криминалом, да с кем бы не возникли, сразу звони мне, и всё решится в считанные минуты. Ральфи, моя власть очень велика. Прости, я хотел сказать — наша с тобой власть. И ты вправе пользоваться ей. Но я хочу всё-таки попросить тебя скорее вернуться сюда. Время идёт слишком быстро, и нам пора всё привести к финалу. И помни, что ты мне дорог сейчас не меньше, чем когда-то. Твоя способность к острому аналитическому анализу ситуации всегда восхищала меня. Надеюсь, что она к тебе вернётся. Расставайся со своей наивностью, Макс.

Как только он назвал меня Максом, я сразу перестал ощущать себя Ральфом, будто в моём сознании что-то стёрлось. И я — Макс — был ошеломлён всем тем, что услышал от Гимллера. Но самое главное то, что я почувствовал, как безгранично я люблю этот мир. И понял, что я не могу брать на себя ни какую-то великую миссию, ни быть убийцей миллиардов людей.

— Послушайте, Генрих, — сказал я, ощущая его уже не старым другом, а малоприятным человеком, — у меня есть всё, что мне необходимо, и мне нравится этот мир. Он вовсе не так ужасен. Я не хочу умирать, я хочу долго жить и быть счастливым. И остальные люди, если они родились, пусть живут. В каждой жизни случаются несчастья, но ведь бывают и радости… Вероятно у нашего Создателя были причины создать человека таким, как он есть. И если он никогда не умирает, а всё время возрождается вновь и вновь, то это прекрасно. И традиционные религии говорят о бессмертии души.

— Так кто же возражает? — усмехнулся он, — конечно, душа бессмертна, но что за садизм бесконечно заключать её в тело, а тело помещать в невыносимые условия? Прежде ты не был таким, Ральф, — огорчённо прошептал он и уже громче добавил, — две последних жизни смешались в тебе, Макс, как в миксере. Я не ожидал такого эффекта. Вспомни о том, что капсулы даны тебе с определённой целью. Но если и это тебя не убедит, то подумай о тех деньгах, которые приносят тебе комфорт, возможность жить и получать от жизни то, без чего твоё счастье невозможно. Вспомни, откуда эти деньги? Каждый доллар твоих денег — это кровь и чья-то жизнь. Или ты не хочешь знать, откуда твоё богатство и как ты его получил? Ты хочешь, как ты говоришь, жить долго и счастливо. Ах, ты хочешь просто быть счастливым, забыв о том, что твоё счастье оплачено ужасными страданиями и жизнями миллионов людей. Пойми, Ральф, только осуществив наши намерения и пользуясь этими деньгами для этого и во благо, более того — во имя тех, кто был уничтожен, только так ты сможешь оправдать себя. Ты недавно обвинил меня в том, что я убийца? Не забывай, Ральфи, такой же, каким был и ты, но я, по крайней мере, живу так долго ради твоей идеи. А в кого превратишься ты если решишь, как ты говоришь, просто жить? Или ты не почувствуешь себя бессовестным убийцей, пользуясь этими деньгами, и будешь счастлив? Тебя судьба назначила царём Земли не для того, чтобы ты наслаждался этой помойкой, называемой материальным миром. Подумай над всем этим. Подумай и не торопись. И помни, что после того, как ты последним из всех уничтожишь своё тело, то по нашей вере, религии и убеждению — всё человечество, и не только на нашей планете, ждёт свобода. Сейчас уезжай, да пребудет с тобой твоя вера. Думай и вспоминай. Я надеюсь, что ты вернёшься сюда, и мы освободим всех от этой безысходной необходимости бесконечного рождения на Земле.

По дороге в аэропорт я думал обо всём, что неожиданно свалилось на меня.

Я был растерян, узнав о том, что деньги, которые якобы я получил в наследство от друга, на самом деле были отняты у других во время Второй мировой войны мной самим. Деньги эти были сделаны на войне, причем на самой грязной и кровавой части самой грязной и кровавой войны.

Вся моя нынешняя жизнь до тридцати шести лет оказалась подготовкой к осуществлению мной миссии, которую я придумал в своей предыдущей жизни.

Я с отчаянием понял, что вся моя жизнь — это фальшивка. Всё было ненастоящим, и я тоже.

А настоящий, реальный — это Ральф, который хотел уничтожить весь мир. «Он хотел или хочет»? — думал я о нём в третьем лице, пока до меня не доходило снова и снова, что Ральф — это я. Хочу ли я этого? И кто я сейчас? Как мне — Максу — относиться ко всему, что я узнал от Гиммлера?

И я понял, что ничего не даётся даром. Даже те деньги и те капсулы, которые я воспринял, как дар судьбы, были даны мне не в награду за что-то и не в подарок, нет — они были даны только для того, чтобы я уничтожил тела всех людей.

Какая ирония, — думал я, — исчезнуть из этого мира тогда, когда он мне только начал нравиться, когда, может быть, впервые в жизни я стал понимать и чувствовать, что такое — любить жизнь.

Да, злая ирония судьбы. Случись это пару лет назад, когда я был в депрессии и отчаянии, встреться мне тогда этот Генрих, я бы с восторгом воспринял его идею, потому что мне в то время казалось, что жизнь ужасна. Почему казалось? — спросил я у самого себя, — она и была ужасной, если сравнивать её с нынешней.

Да, верно, она и была ужасна. А эта моя благополучная жизнь мне так нравилась. Она мне очень нравилась до сегодняшнего дня, когда я понял, что получил своё благополучие для выполнения этой… миссии. И, значит, моей счастливой жизни пришёл конец. Я понял, что судьба, провидение, рок, или кто-то ещё дают человеку счастливые возможности только тогда, когда им это нужно. Только тогда вы всё получаете, когда вы становитесь необходимы. Ни чудес, ни подарков не бывает. А жизнь несправедлива, жестока, коротка и бессмысленна. И только в религии Ральфа и Генриха есть смысл.

И как мне теперь продолжать жить в своё удовольствие? Генрих с уничтожением человечества и без меня справится. Но почему-то именно без меня не случится задуманный финал. Почему-то именно я должен остаться на обезлюдевшей Земле один и уничтожить себя. Я представил эту фантастическую картину, и мне стало страшно.