Максим Перельман - Переход

Взяв на прокат машину, я отправился к Гиммлеру. По дороге я старался ни о чем не думать, разгоняя автомобиль до предела, и он, будто чувствуя моё настроение, изо всех сил помогал мне ощущать только скорость.

Уже подъезжая к Бюрену, я позвонил Гиммлеру:

— Мне необходимо с тобой встретиться, я уже в Вестфалии.

— Давно жду тебя, Ральф, — ответил он, — ты помнишь мой адрес? Запоминай…

Навигатор помог мне не заблудиться, и уже через двадцать минут я припарковал машину около ворот дома Генриха. Меня встретил молодой высокий парень, один из тех двоих, виденных мною когда-то в замке.

— Хозяин ждёт вас, прошу, — сказал он, приветливо улыбаясь и приглашая следовать за ним.

Я вошёл в дом. Генрих сидел на кресле в гостиной, на столике перед ним стояла бутылка коньяка и два бокала.

— Здравствуй, дорогой Ральф. Рад, что ты вернулся, — он встал с кресла и, улыбаясь, подошёл ко мне и похлопал меня по плечу, — присаживайся, выпьешь?

— Да, — сказал я, садясь.

— Вот и прекрасно, — он наполнил мой бокал и пристально поглядел на меня.

От его взгляда мне стало не по себе, я достал сигареты и закурил.

— Я не спрашиваю тебя, по твоему ли приказу была убита Эрнеста, я это знаю. Но неужели ты не мог её оставить жить, хотя бы ради меня? — спросил я, чувствуя к нему жгучую ненависть.

— Эрнеста… или Аннет… — он усмехнулся, — ты же знаешь, Ральфи, она наш враг. Неужели она не предлагала тебе покончить жизнь самоубийством, чтобы спасти этот безумный муравейник, называемой человеческой цивилизацией?

Глоток коньяка, который я в этот момент сделал, застрял у меня в горле и я поперхнулся.

Откашлявшись, я сказал: — Мы хотели улететь сегодня куда-нибудь, где бы ни ты, ни пришельцы нас не нашли… я любил её…

— Какой ты наивный, Ральфи, — он засмеялся, — навигаторы есть не только у машин. Улететь куда-нибудь… ты бы с её помощью улетел только в «отстойник», а нам пришлось бы ещё шестьдесят лет тебя ждать. Так что чем быстрее мы завершим нашу миссию, тем скорее ты увидишь свою Эрнесту — свободной, бестелесной и счастливой.

Я долго молчал, думая о том, что, может быть, он прав. Незаметно для себя успокоившись, я спросил:

— Ты всё ещё работаешь на публику, Генрих? Зачем был нужен весь этот маскарад — старинный автомат, каска, убивший Эрнесту человек, которого когда-то я считал своим другом?

Он весело рассмеялся:

— Ральф, ты же знаешь, я всегда любил театрализованные представления. Мне показалось забавным и символичным убить её нашим оружием того времени, когда она совершила непростительное преступление, в результате которого мы лишилась тебя. Напоив тебя содержимым «ампулы отмены», она изменила ход нашей войны. Из-за неё мы вынуждены были ждать тебя более полувека. Убить её оружием Третьего Рейха я посчитал возмездием. А исполнитель? Это уже для тебя, чтобы ты не слишком горевал о своём так называемом друге.

— Да, действительно забавно, — ответил я.

От моего спокойствия не осталось и следа, и я закричал, едва сдерживая себя, чтобы не ударить его:

— Ты понимаешь, что мы с ней любили друг друга!? Ты представляешь, что ты со мной сделал?! Я больше ничего не хочу! Не хочу вам помогать! Не буду!

— А что же ты хочешь, Макс? — холодно спросил он.

— Я не хочу ничего, — проговорил я, едва сдерживая готовые вырваться рыдания, — теперь я хочу только умереть.

Он рассмеялся:

— Умереть? Так это же замечательно, друг мой! Только не торопись, умри последним. Сведи счёты с жизнью, освободи всех и себя тоже. Поверь, там всё будет по-другому. Там все будут счастливы. А что ты получишь, Ральф, если покончишь с собой сейчас? Ничего. Ты это знаешь лучше, чем я. Ведь уже один раз ты попробовал и отправился прямиком в следующую жизнь на нашу многострадальную Землю. Ты не хочешь больше участвовать в нашей борьбе? Хочешь выйти из игры? У тебя больше нет желания почувствовать радость победы над Создателем — диктатором всего материального мира? Или ты попытаешься убежать от нас и жить дальше в своё удовольствие, счастливо и богато? Забудешь Эрнесту, женишься, наплодишь детей? Но посмотри на мир — уже всё близится к концу. Книга жизни открыта на последней странице. Люди всё равно погибнут, но кто-то останется, и человечество снова начнёт свою жизнь на Земле с примитивной палки-копалки и изобретения колеса, в мучениях убивая друг друга. Так что выбирать тебе не из чего, Ральфи. Пойми, я твой друг, и чем быстрее мы покончим с существованием людей на Земле, тем быстрее все станут счастливы.

Я заплакал. Прошло несколько минут, пока я сумел взять себя в руки. Вытерев ладонью глаза, я попросил его:

— Генрих, давай приостановим выполнение нашей миссии. У нас есть капсулы, так будем жить дальше. У нас много денег, попробуем с их помощью изменить этот мир к лучшему. Эрнеста верила в то, что его можно изменить, что постепенно люди будут и счастливее и лучше. Возможно, нам удастся сделать жизнь человечества легче. Мы богаты, мы можем строить жилища, больницы, школы, давать работу, распространять просвещение…

— Остановись, — перебил он меня, — ты сам то веришь в то, что говоришь? — Он презрительно усмехнулся, — веришь? Ответь!

Выпив залпом коньяк, я закурил и, глядя ему в глаза, сказал:

— Нет, не верю, — я засмеялся, — но что же за дерьмовый мир-то такой? Я столько лет мечтал получить все те блага, что получил так недавно. И вот именно теперь я должен со всем этим расстаться, а прежде увидеть, как уничтожают человечество.

— Спасают, Ральф, не уничтожают — спасают несчастных. Ты хоть немного подумай о них. Вспомни, каким ты был всего несколько лет назад. Подумай о них — таких же потерянных…

— Но ведь есть и счастливые, — попытался возразить я.

— Брось, друг… что такое счастье? Состояние души, длящееся только мгновение, потому что, если бы оно длилось дольше, оно бы надоело. И надо было бы искать новое вожделенное счастье. И поверь мне, те, кто утверждает, что они счастливы, не знают, что это такое.

— Какая разница, если они чувствуют себя счастливыми? Возможно, счастье — в неведении.

— Да, но это ложь, придуманная тем же Создателем. Подопытный кролик тоже бывает счастлив, когда ему раздражают определённые участки мозга. Это не счастье, а обман. Да что я тебе говорю, ты сам это знаешь. Я рад, что ты здесь. Обстоятельства несколько меняются и торопят нас. В связи с тем, что я должен проститься с этим миром гораздо раньше тебя, командование финальной частью нашей миссии, которую мы назвали «Хадубранд», должен взять на себя ты. Короче… наша армия будет выполнять твои приказы. Ральф, ты знаешь, кто такой Хадубранд?

— Герой древнегерманского эпоса, — неожиданно для себя ответил я.

— Да, помнишь, значит. Теперь это имя будет не только названием заключительной операции, но и твоим именем. Ты тоже любил театральность, когда решил это ещё до войны.