Юрий Леж - Бегство

Чуть наддав газку, Вожак легко их догнал и перегородил путь колонне. Открыв дверцу, он выглянул из вездехода и позвал:

— Эй, люди! Быстро загружайтесь! Проехаться — оно быстрее будет…

И добавил про себя, возвращаясь на привычное место за рычагами: «А то ведь до смерти устанете, пока дойдете, некому будет обед готовить, разве что, Лягушонка, как всегда выручит…»

…Как и думал Вожак, люди не очень-то обрадовались давно забытой крыше над головой. Никто не разбредался по дому, в котором могло поместиться еще три раза по столько народу, как сейчас, да еще и свободного место осталось бы вдоволь. Все сгрудились в одной просторной комнате с большим овальным столом в центре, наверное, бывшей столовой. Здесь и приготовили скудный обед, жалея, что в самом доме нечем поживиться из съестного. Здесь и пристроились спать после еды, привычно постелив и укрывшись плащами химзащиты, подложив под головы противогазные сумки и маленькие котомки с личными вещами, у кого они были. Вожак, побродив между спящими, перекинулся парой слов с Зоей, единственной, кроме дозорных, кого не сморил сон, а потом ушел к вездеходу, оставленному подальше от домика, но тоже под крышей полуразрушенного от времени и былых едких дождей деревянного сарая. С единственным верным средством передвижения Вожак мог заниматься круглосуточно, дело находилось всегда, тем более, никто, кроме него, ничего не понимал ни в двигателях, ни в ходовой части вездехода. А учить этому кого-то из бегущих, даже мальчишек, не получалось. У людей исчезла тяга к знаниям вместе с физическими силами. Что может случиться с группой, если сам Вожак пропадет, он старался не думать. Идти пешком по степи в ежеминутном ожидании стрельбы и криков преследователей — уж лучше сразу лечь на землю и дождаться смерти без лишних мучений.

Вернулся в дом Вожак уже под вечер. Пусть и не сильно в последние годы отличались день и ночь, но человеческий организм за тысячелетия привык отсчитывать земные сутки, сбить его всего за несколько десятилетий было трудно. К вечеру отдохнувший народ немного ожил, зашевелился, многие даже сделали вылазку из столовой на второй этаж и на улицу, в обширный, наверное, когда-то цветущий сад. Теперь здесь торчали голые сухие стволы деревьев, негодные даже на топливо, ведь они собрали в себя всю окружающую отраву.

Время отдыха, приятного безделья и необязательного легкого труда тянулось медленно, будто осознавая, что еще не скоро в очередной раз посетит эту группу усталых, молчаливых людей.

…Среди ночи Вожак проснулся от бешеного сердцебиения и ощущения необъяснимой тревоги. Осторожно переступая через спящих людей, он вышел из столовой, узким коридорчиком прошел к «черному ходу» домика и вышел на маленькое крылечко, предназначенное когда-то для прислуги. На улице было светло, в прежние времена такое время суток назвали бы легкими сумерками, но сейчас для всех это была глубокая ночь. По небу тут и там пробегали странные синеватые сполохи, похожие на северное сияние, только более однообразные, приевшиеся в последние годы.

Вожак спустился с крылечка и прямо тут, у стены домика, справил нужду, поглядывая сквозь мертвые деревья на бушующие где-то далеко зарницы. Похоже было, что в этих краях электричества в атмосфере накопилось с избытком. Может быть, именно эта бешеная электролизация и побеспокоила его? Немного постояв у стены и, казалось, совсем успокоившись, Вожак решил возвращаться в общее спальное помещение, как вдруг заметил в одном из дальних окон домика отблески настоящего, живого пламени. Это было так удивительно, что Вожак, будто зверь на приманку в капкан, пошел туда, никого не предупредив, даже не объявляя на всякий случай тревогу, как было заведено в группе испокон веку.

Он вошел в дальнюю от общей столовой комнату, будто заранее зная, что ему ничего не угрожает, не может случиться никаких неприятностей не только с ним, но и с его людьми. И первое, что бросилось Вожаку в глаза, был огонь в камине. И сгустившаяся вокруг огня темнота, будто в комнате, вопреки новым законам природы, наступила самая настоящая ночь.

Вожак успел только подумать: «Да что ж они с ума посходили, что ли?», как из укутанного мраком угла вышел высокий худой мужчина в распахнутом длинном черном пальто. На голове у него красовалась широкополая черная шляпа, больше пригодная для демисезонной прогулки где-нибудь в центре уцелевшего, чистого городка, чем для ношения на окраине этого мира. Из-под шляпы на воротник пальто падали длинные волнистые волосы. На широком поясе мужчины висела открытая кобура и, судя по рукоятке, пистолет в ней был совсем не мелкого калибра. Но Вожак видел и чувствовал, что сейчас оружие играет всего лишь декоративную роль.

Следом за первым гостем на освещенное пространство перед камином выкатился маленьким колобком второй: толстенький, невысокий, казалось, прихрамывающий на обе ноги, с коротким карабином в руках. Объемистое брюшко туго обтягивала короткая кожаная куртка, жирненькие ляжки скрывались под широкими, свободные штанами цвета грязного хаки, заправленными в высокие, шнурованные ботинки, удивительно чистые, прямо-таки сияющие в слабых бликах каминного огня. Лицо у толстячка было улыбчивое, но в его веселость не верилось, это была просто маска, намертво приклеенная к человеку.

Вожак подумал было спросить, как эти двое смогли пройти мимо дозорных на улице, зачем развели огонь из ядовитых дров, но тут же решил, что все вопросы сейчас прозвучат глупо и несуразно. «Надо достойно держать удар, раз тебя поймали врасплох, как беспомощного цыпленка», — подумал Вожак.

Подхватив от стены, возле которой он стоял, уцелевшее за прошедшие годы кресло с потускневшей обивкой, он шагнул поближе к камину, аккуратно, без стука, поставил кресло на пол и уселся в него, стараясь не смотреть на нежданных визитеров, а сосредоточиться на язычках пламени, весело облизывающих узловатые поленья в камине.

Кажется, нежданные гости оценили его самообладание, быстро переглянувшись и шагнув поближе так, что оказались перед креслом слева и справа от него. Стоящий левее Высокий первым начал разговор.

— Несколько недель назад тебя предупреждали, что ты ведешь людей на Край Света? — спросил он хрипловатым, сильным голосом.

Одновременно с вопросом Высокий положил обе руки на рукоятку пистолета, видимо, этот жест был для него привычен и не нес в себе угрозы, но Вожак почему-то обратил внимание, что руки у гостя гораздо темнее смуглого лица. И через секунду понял, что видит на человеческих руках обыкновенные, но давно забытые в быту тонкие черные перчатки.

— Да, — сказал Вожак, вспомнив, как несколько недель назад, на окраине пустого, но почти не разрушенного городка, им встретился лысый уродец с большой головой и выпученными глазами. — Да, нам сказали об этом…