Уильям Котцвинкл - Ип

— Это двадцатипятицентовик.

Мальчик протянул ему маленький, плоский блестящий кружок; цвет не такой, как у М&М, но, может, это еще лучшая пища, может, с ней еще верней выживешь?

Он попытался откусить.

Мусор какой-то.

— Ага, точно, — сказал Эллиот, — это есть нельзя. А ты, видно, опять проголодался? Я тоже, пойдем поедим. Харви, — и Эллиот погрозил собаке пальцем, — уходи с дореги.

Харви заскулил и, поджав хвост, неслышно отошел в сторону, потом потрусил вслед за Эллиотом и страшилищем вниз, на кухню. Там он лег возле своей миски и постарался довести до сведения Эллиота, что ему, Харви, чтобы успокоиться, необходимы собачьи консервы «Алпо», и хорошо бы целую жестянку, хотя и жестянка для него сущие пустяки. Но Эллиот не обратил на него внимания, и Харви осталось только грызть края миски, чем он и занялся.

А Эллиот доставал что нужно для приготовления своего любимого утреннего блюда.

— Вафли сделаю, — сказал он и начал взбивать и перемешивать тесто. — Мое коронное блюдо. Ты когда-нибудь пробовал?

Старый ботаник смотрел, как один за другим появляются незнакомые ему предметы, но к полетам в космосе ни один из этих предметов отношения не имел. Он смотрел, и его огромные выпуклые глаза вращались, фиксируя подробности происходящего, которые все были ему непонятны.

А Эллиот тем временем уже перелил тесто в вафельницу.

— Видишь? Печется.

Ноздри у древнего путешественника задвигались, и, переваливаясь, он подошел к вафельнице. Пахло восхитительно, как от М&М, только сильнее.

Эллиот вынул готовую вафлю и стал выдвигать ящики в буфете.

— …сироп, масло, фруктовые консервы, а сверху на вафлю, может, взбитых сливок?

Безобразное существо подпрыгнуло: в воздухе вдруг прибавилось озона, а из руки мальчика ударила белая струя.

— Не бойся, это вкусно. — Эллиот увенчал все лепешечкой М&М и протянул тарелку с вафлей древнему путешественнику. — И вот вилка. Умеешь ей пользоваться?

Ученый преклонных лет посмотрел на длинные сверкающие зубцы. Лучший в смысле механики предмет, какой он до сих пор видел в этом доме. Будто огоньки замерцали у него в голове. Вот именно, предмет с четырьмя параллельными зубьями… прикрепленными… к чему? На какой-то миг он почти увидел устройство, которое его спасет, — словно яркая вспышка осветила глубины его сознания, где возникал сейчас образ этого устройства.

— Ею едят. Видишь? Смотри, как я делаю…

Повозившись, ученый вытащил из взбитых сливок М&М. Он съел драже и принялся за сливки, ощущая во рту ошеломляющие сочетания чередующихся по-разному химических элементов; снова и снова вилка его погружалась в нечто легкое как облако, и формулы сочетаний одна за другой выскакивали в его сознание. Лучшей пищи просто не может быть!

— Молока хочешь? На, выпей стакан.

Белая жидкость заплясала, выплескиваясь на пальцы инопланетянина; форма его губ плохо подходила к форме стакана, поэтому бо́льшая часть жидкости вылилась ему на грудь, на ту ее сторону, где помещался свет-его-сердца.

— Ой, ты ничего не умеешь, да?

Втыкая вилку в хрустящую вафлю, старый ученый не отрывал глаз от четырех острых зубцов. «Дзик, дзик», — постукивали о тарелку зубцы.

Эллиота вдруг качнуло, будто могучая волна прокатилась над ним; его переполнили незнакомые чувства, словно он утратил что-то несказанно прекрасное, что должно было бы принадлежать ему, принадлежать всегда.

Дзик, дзик, дзик…

Устремив внутренний взор к высотам знания, древнее существо закрыло глаза. А может, все-таки найдется где-нибудь в дальних далях ухо, которое услышит песню четырех зубцов? Но как привлечь его внимание? Как этот маленький предмет поможет перекинуть мост через Вселенную? Жаль, что он никогда не прислушивался к разговорам навигаторов и связистов, ведь они знают об этих вещах куда больше, чем он.

— Сейчас повеселимся, — сказал Эллиот, стряхнув с себя грусть, и взял страшилище за руку. — Пошли.

Длинные пальцы, похожие на корни растений, сплелись с его пальцами, и на мгновение Эллиоту показалось, будто он ведет за руку ребенка младше себя, но тут снова накатилась бесшумная волна, в ней были тайны звезд и законы космоса, и Эллиот понял, что существо это старше его, и на очень много старше. Что-то изменилось в Эллиоте, сдвинулось совсем чуть-чуть, словно повинуясь силе такой же таинственной, какая возвращает в правильное положение гироскоп; он заморгал в изумлении от охватившего его чувства, что и он дитя звезд и никогда, никогда не совершал ничего во вред другому.

Он повел ковыляющее страшилище к лестнице. Харви последовал за ними, в зубах он держал миску: вдруг по дороге попадется что-нибудь вкусное.

Эллиот, возглавляя шествие, вошел в ванную и сразу же направился к зеркалу: интересно, видело себя когда-нибудь это существо?

— Видишь? Это ты.

Звездный путешественник преклонного возраста посмотрел на свой облик в грубом отражающем стекле Земли. Он не увидел ауры, благодаря которой для него возможны более высокие уровни общения; в стекле не видно было, как пульсируют, сверкая, над его головой радужные прозрачные волны. Зеркало не показывало самого красивого, что в нем есть.

— Смотри: это рука…

Эллиот поднял свою верхнюю конечность. В элементарном жесте космический путешественник тоже поднял руку и молниеносными движениями пальцев начертил в воздухе формулы теории сверхскоростных ракет, кратчайших маршрутов между звезд и космического прорицания.

— Ой, какие же чудные у тебя пальцы!..

Моргая по-земному медленно, молодой землянин разглядывал сами пальцы, в то время как следить нужно было за их наполненной смыслом виртуозной жестикуляцией. Какой ужас, этот землянин глупее огурца!

— Отсюда мы берем воду, — сказал, поворачивая краны, Эллиот. — Смотри, горячая. А это холодная. А? Там, откуда ты прилетел, вода есть?

Старее существо набрало вода в ладонь и поднесло к лицу. Глаза его перефокусировались для микроскопического ви́дения и, через секунду адаптировавшись, стали изучать мир обитающих в воде крохотных организмов.

— Нравится вода, да? А посмотри теперь. Правда, здорово? — Эллиот пустил воду в ванну и показал рукой инопланетянину, чтобы тот залезал. — Лезь, это неопасно.

Древний путешественник наклонился над ванной; она очень напоминала исследовательские резервуары на родном корабле, куда ученые погружаются, чтобы наблюдать живущие в воде микроорганизмы.

Зазвенел звонок. Ученый в ванне подпрыгнул, расплескав воду большими ступнями. Что это? Не является ли эта вода средством тайного наблюдения за ним? Не лаборатория ли это, не хотят ли здесь измерить излучаемые им волны?

— Не бойся, это телефон.

Эллиот выбежал из ванной, а существо из космоса, убаюканное тихим журчанием, успокоенное танцем крохотных организмов, погрузилось с головой, отключило легкие и вытянулось. Сфокусировав зрение на расстояниях порядка атомных, ученый начал разглядывать молекулу воды, наблюдать скрытую в ней энергию. Нельзя ли как-нибудь ее использовать?