Эликс Делламоника - «Если», 2004 № 01

Да, она слишком долго проторчала в коммуникационном центре. Очень уж хотелось не пропустить вечернюю передачу Марка Паради — ангела, который говорит по радио. На этот раз Марк и его студенты обсуждали одного из их мудрых патриархов по имени Спиноза.

Спиноза первым из ангелов провозгласил, что власть должна защищать свободу мысли, а не подавлять ее. Ужасно интересно слушать, как ангелы открыто обсуждают между собой такие опасные идеи.

Юлиш была первой женщиной на планете, которая заслужила право на форму Хранителя Семени. Поэтому она была не вполне уверена, оказана ли ей старейшинам# большая честь или, напротив, ее наказали, назначив ассистенткой ангела Джерома Салливена. Из всех шестнадцати ангелов, которые жили и работали в Университете, Джером был самым молодым и самым трудным в обращении.

Даже сейчас, поднимаясь почти бегом по последнему пролету лестницы, ведущей в коридор к комнате Джерома, Юлиш размышляла о том, что лучше бы ей поручили любую другую работу. Ее посвящение в таинства Семени бога было полностью завершено, и Юлиш собиралась принять активное участие в изучении и анализе его приливов и отливов, упадка и изобилия.

Вместо этого ей приходится объяснять странному ангелу Джерому такие элементарные вещи, которые известны любому щенку в Суридаше. Наверное, Юлиш прогневила какого-то давно похороненного предка и теперь страдает от его проклятия!

В спешке она споткнулась о последнюю ступеньку и чуть-чуть не упала, но восстановила равновесие, и вдруг колоссальное, немыслимое БУМММ-БУМММ резко толкнуло ее и оглушило. В панике Юлиш глотнула воздуха, ее сердца сжались и ударили вразнобой. А потом прямо на нее выбежала целая куча вооруженных Красных Мартышек, и в середине этой вооруженной кучи был безоружный Джером Салливен.

После стремительного путешествия по кривым улочкам Суридаша вся компания добралась до анклава Красных Мартышек. Джерома изумил архитектурный разнобой: массивные каменные здания, легкие постройки из кирпича, глиняные хатки, хижины из дощатых обрезков и прутьев, все это вперемешку, без всякого порядка и плана.

Мартышки привели Джерома и Юлиш к многоэтажному дому, сложенному из оранжевого кирпича, и поднялись с ними по узкой лестнице на несколько этажей. Дальше был длинный коридор с таким низким потолком, что Джерому пришлось пригнуться. Коридор освещала цепочка ослепительно ярких электролампочек, утопленных в потолок и защищенных металлической сеткой. Примитивная, но эффективная технология.

В конце коридора Оказалась очень большая комната с голыми верстаками и пустыми стеллажами. Когда они все туда вошли, Шорти разразился пулеметной очередью резких команд. Его спутники быстро опустошили свои мешки и аккуратно разложили на верстаках все предметы, украденные из комнаты Джерома. Электронную доску они прислонили к стене.

Джером поискал глазами заветный саквояж, и сердце его радостно подпрыгнуло, но тут же печально опустилось. Если бы только он сумел извлечь из него аптечку и унять свою боль! Однако при сложившемся положении вещей саквояж с таким же успехом мог остаться в Университете.

Мартышки принесли из дальнего угла комнаты две цепи, довольно длинные и тяжелые; звеньями им служили сплошные плашки из черного металла, сцепленные шарнирными соединениями. Искусная и трудоемкая работа. Каждую цепь одним концом соединили с вделанной в стену массивной скобой. На других концах были широкие ножные браслеты, которые мартышки защелкнули на щиколотках Джерома и Юлиш. Джерома невольно пробрала нервная дрожь, когда он заметил, что металлические скобы тянутся по всем четырем стенам комнаты.

Когда Шорти убедился, что все в порядке, он приказал своей команде построиться, и его подчиненные цепочкой удалились, оставив в комнате одного вооруженного бандита. Шорти еще раз осмотрел пленников, коротко переговорил с оставленным на посту и тоже ушел.

Джерому было холодно и так одиноко, как никогда в прежней жизни. Украденные у него вещи, разложенные на верстаках, были вне пределов досягаемости. Искусственный интеллект по-прежнему пребывал в отключке. Левая кисть Джерома опухла и пульсировала от боли, импровизированная повязка почти насквозь промокла. Он сел на пол и медленно развернул пропитанную кровью материю.

Юлиш подошла к нему и решительно отобрала кровавую тряпку. Она постирала ее в раковине, которая, к счастью, оказалась на той же стене, что и скоба. Пока она стирала, Джером тупо рассматривал рану. Срез был гладкий, кровь сочилась по всей его поверхности. От этого жуткого зрелища он ощутил ужасную слабость, но отвести глаза не смог.

Юлиш вернулась с мокрой тряпкой и посмотрела на рану Джерома. Потом заставила его встать, довела до раковины и тщательно обмыла распухшую кисть.

— Я делаю тебе о'кей, — сказала она.

— Ты делаешь о’кей, — согласился Джером.

Бандит, который за ними приглядывал, принес одеяла, но единственным местом, чтобы прилечь, был грубый деревянный пол. Джером сообразил, что эту ночь они с Юлиш проведут на цепи, и на него внезапно накатила волна безысходного отчаяния. Ничего подобного он не чувствовал уже много лет.

Двадцать лет, если говорить точно.

Жизнь Джерома никогда не была слишком легкой. Он страдал дислексией [6] Здесь речь идет о неспособности четко различать и классифицировать графические символы, что связано обычно с органическим поражением мозга. . Учителя обнаружили это сразу, как только мальчик пошел в школу, поэтому детство Джерома было до отказа заполнено дополнительными уроками, практическими заданиями и тренировками, которые должны были компенсировать его недостаток. Некоторые из этих занятий были очень скучными, другие — слишком утомительными, но все были направлены на то, чтобы перекоммутировать нервные связи его мозга, который от природы был устроен не так, как у большинства людей.

Главный эффект от дополнительных занятий, однако, состоял в том, что Джером неизбежно отдалялся от одноклассников и в конце концов сделался изгоем. Несмотря на свой врожденный недостаток, мальчик обладал живым и жадным умом. У него были большие трудности с чтением и письмом, но никаких затруднений с логическими рассуждениями и обоснованными выводами. Когда он наконец, мучительно долго продираясь сквозь печатные тексты, усваивал новый материал, то разбирался в нем не хуже любого другого ученика. А по правде сказать, гораздо лучше. В старших классах Джером «на корпус» опережал своих ровесников, хотя дислексия продолжала тормозить его прогресс.

Успехи Джерома лишь расширили пропасть между ним и его товарищами. В итоге он решил, что лучше держать свои избыточные знания при себе. Все отрочество он не уставал мрачно размышлять, отчего судьба наградила его проклятием. Он знал, что никогда не будет таким же, как люди вокруг него, не станет частью их жизни и мира…