Эликс Делламоника - «Если», 2004 № 01

Вместо этого он в рабочее и нерабочее время шлепал виртуальными картами на виртуальной скатерти зеленого сукна. Элишка едва не лезла на стенку, глядя на это форменное безобразие. Когда она поняла, что больше не может смотреть на своего практиканта без тихой истерики, то решила наказать его, откомандировав в шамалианский город Суридаш. Там Джерому надлежало сделать что-нибудь полезное для Общества Хранителей Семени. Или, что гораздо лучше, доказать им, сколь он туп, ленив и некомпетентен для работы на Шамале. Тогда Элишка отправит Джерома на Землю по причине его полной профнепригодности.

Но Джером не оправдал заветных ожиданий Элишки. А все потому, что в Суридаше он остался без присмотра и ценных руководящих указаний.

Лучшие умы человечества потратили десятки лет, пытаясь разгадать фундаментальную загадку Шамала. Продвинутые инопланетные расы веками ломали себе головы (или то, что их заменяет) над непостижимостью странной жизни на этой планете.

И кто же разобрался с загадкой, которую уже считали неразрешимой? Рассеянный балбес Джером Салливен! Ленивый, ни на что путное не пригодный любитель карточного солитера!

Но, правда, он никому еще ничего не сказал. Ни Элишке Спенской, ни своей шамалианской ассистентке Юлиш из Общества Хранителей Семени. Джером ни разу не сформулировал собственное понимание проблемы ни устно, ни письменно. Если не считать отрывочных формул и схем в памяти электронной доски, это уникальное понимание существовало лишь в качестве мысленного призрака в мозгу Джерома. Неоформленный, не вполне еще рожденный кусочек нового знания.

Пока руки Джерома автоматически передвигали карты, он упивался своим уникальным проникновением в суть вещей. Мысленно воспарив над собственным телом, он поглядел на себя сверху вниз — и посреди чужого города, выстроенного на чужой планете в окружении высоких каменных стен, за которыми простиралось кольцо пустынь, а за ними — джунгли и море, увидел маленький одинокий человеческий мозг, где хранился наиглавнейший секрет этой странной чужой планеты, переполненной бурной жизнью.

Джером наслаждался чудным мгновением, которое словно остановилось, но очень быстро закончится, как он подозревал. Скоро вернется Юлиш, и он, разумеется, не устоит и поделится с ней новообретенным знанием. А это, по сути, то же самое, что выпустить вирус в коммуникационную сеть, лишь только дело сделано, его уже не остановишь. Поэтому придется срочно надиктовать на блокнот основополагающие тезисы с пояснениями и примечаниями, оформить свои слова и фразы в более или менее приличную текстовку и отослать заявку на открытие по адресу стационарной базы Элишки в Потерянном Эдеме.

Игра тем временем подходила к тупиковому концу, и когда все ходы оказались полностью заблокированы, Джером выключил и отодвинул свой блокнот. Вокруг его стола в живописном беспорядке громоздились научные труды как инопланетных, так и земных исследователей. Местные свитки, кое-как увязанные в охапки, земные книги в ярких пластиковых обложках, десятисантиметровой толщины фолианты в переплетах из потемневшей натуральной кожи — все это было небрежно распихано по высоким стеллажам или громоздилось неряшливыми стопками на полу. Возле стеллажей на лабораторном столе сияла хромированными панелями его походная ген-машина, а на письменном столе красовался в белом керамическом корпусе самодовольный искусственный интеллект. Стены комнаты украшали блеклые старинные гобелены с патриархом Джобом в бытность его лягушачьим фермером. Мудрый патриарх был изображен в процессе знаменитых экспериментов со своими питомцами — именно он положил начало генетическим исследованием шамалиан. На одной стене скромно висела черная электронная доска с каракулями и графиками, начертанными рукой Джерома.

Резво вскочив, он прошелся в веселом танце по комнате. Это был ужасно неуклюжий танец, но и сам Джером был нескладным молодым человеком. Очень крупный, громоздкий малый с толстыми выпяченными губами, которые иногда с трудом выговаривали необходимые слова. Лицо Джером аккуратно брил каждый день, но патлы ему подстричь давно не мешало бы. На губе у него проживала болячка месячной давности, не желающая подсыхать даже в атмосфере пустыни, на запястьях угнездилась сыпь неизвестной этиологии.

Словом, ни одно здравомыслящее существо при первом взгляде на Джерома Салливена никогда бы не поверило, что это блестящий молодой специалист в области теоретической генетики, кем он в действительности являлся. Но здесь, в уединении собственной комнаты, служившей ему одновременно спальней, кабинетом и лабораторией, Джерому было совершенно наплевать, как он выглядит со стороны. И он танцевал, патетически всплескивая руками и блаженно улыбаясь в упоении от собственного триумфа.

Неуклюже провальсировав до балконной двери, он вышел и поглядел вниз на толпу, собравшуюся во внутреннем университетском дворе. Диссиденты только что запустили очередную порцию хлопушек и шутих, но, кажется, собирались на время угомониться: многие уже рассаживались тесными кружками вокруг небольших металлических бочек, в которых дымились костерки из подручного мусора и кизяка.

Джером не мог разглядеть их лица с такой высоты, все они казались одинаковыми, словно вылитыми по одному образцу. Но он прекрасно знал, что это совсем не так.

Каждое лицо на Шамале имеет свои особенности, отражающие своеобразную генеалогию уроженцев планеты. Морды с хищно выдвинутыми вперед челюстями, пухлые физиономии с рыльцами или поросячьими пятачками, плоские лунообразные или вытянутые лица, с глазами большими или маленькими, узкими или круглыми, с висячими, стоячими и залихватски оттопыренными ушами. Некоторые шамалиане ходят на двух ногах, другие — на четырех.

Из разнообразных местных пород внизу во множестве были представлены степные собаки и пустынные коты, обезьяны из джунглей и горные медведи, не говоря уже о всяческих помесях и разновидностях. Все они были отмечены Знаками Мудрости, то есть умели говорить, изготовлять орудия труда и использовать их рационально. Разум на Шамале, в отличие от Земли, отнюдь не достояние единственного доминирующего вида: среди созданий любой здешней породы или разновидности, принадлежащих любому подвиду или виду, всегда бывают свои Дикие и свои собственные Разумные.

Три ракеты взвились вверх со двора и трижды гулко рванули над крышей соседнего здания, выбросив в темнеющее небо тучу разноцветных мигающих звездочек. Солнце уже почти прикоснулось к горизонту. Возможно, эти ракеты имеют какое-то значение, подумал Джером. Может, диссиденты решили отметить окончание дня?