Э. Грант - «Если», 2004 № 03

Думаю, золотая середина — всегда лучше. Фантастика — часть литературы. И, будучи ветвью на древе литературы, растет, развивается, точно так же, как и остальные ветви. Внутри фантастики всегда что-то меняется. Сейчас вот стираются границы между НФ и фэнтези, появляются новые художественные приемы, новые поджанры. Когда это происходит естественно, когда автор «пишет, как он дышит» — все в порядке. Беда, если автор не столько дышит, сколько выпендривается. Если ему хочется прослыть открывателем нового направления, изобретателем нового термина, если хочется прописаться в тусовке «больших», номинироваться на Букера… да мало ли таких по-человечески понятных желаний кипит в писательских душах…

Но это плохо — для литературы. В принудительном браке фантастики и мэйнстрима несчастны будут оба «супруга». Реалистическое произведение, украшенное всяческой фантасмагорией ради «стирания границ», попросту проиграет в достоверности. Фантастический роман, напичканный постмодернистскими экзерсисами, скорее всего, окажется не только глуп, но и скучен.

Лучше всего, когда писатель пишет, не оглядываясь на литературный (вернее уж, внелитературный) процесс. Когда пишет так, как ему интересно, не задирая нос и не страдая комплексом неполноценности. Тогда и стены «гетто» рухнут, причем никто этого не заметит.

Владимир ВАСИЛЬЕВ:

Перед глазами стоит картина. Писатель садится за компьютер и думает: «А посоответствую-ка я эстетике постмодернизма!». И ну строчить…

Смешно это, ей-богу. Писатель только выражает свойственные своему времени мысли — правда, иногда опережая время. Но все равно он остается в стилистике мышления современности. И тот факт, что сегодня наблюдается смешение жанров, означает лишь одно: сама жизнь наша все больше стала напоминать винегрет. Мы смотрим американские фильмы, едим норвежские креветки, носим китайскую одежду, горим за русскую идею, спорим о еврейском вопросе и озабочены исламским фундаментализмом… Я бы сказал так: это не писатели ищут новые формы, это новые формы нашли писателей. Мир сузился до полусуточного перелета через половину земного шара, и прежде недоступные культурные традиции хлынули в повседневность практически каждого человека. Было бы странно, если бы люди искусства не отреагировали на это соответственно.

Кроме того, не следует забывать, что неисследованного в фантастике почти не осталось — практически все неоднократно описано до нас. Редкие «белые пятна» встречаются как раз в районе фронтиров, зыбких и нечетких. Поэтому заядлый фэнтезийщик порою сам не успевает заметить, что забрел на чужую территорию, а автор киберпанка вдруг пишет вещь вполне в стилистике «гуманитариев».

Да и направления в фантастике сами по себе развиваются. Фэнтези двадцать первого века все меньше напоминает труды пионеров — Лавкрафта и Говарда. Примерно то же можно сказать практически о любом направлении фантастики: нынешние космические оперы зачастую куда более научны, нежели произведения Гамильтона, а «чистую» научную фантастику в стиле Хола Клемента или Джеймса Блиша сейчас и вовсе днем с огнем не сыскать. Думаю, что причины этого кроются в чрезвычайно узкой специализации научных дисциплин современности, но в общем и целом не нарушают всей картины — в науке также идет процесс взаимопроникновения, причем началось это заметно раньше, чем в искусстве.

А напоследок хочу добавить: смешение разных кровей обычно являло миру удивительно красивых детей. По-моему, это справедливо и для литературы тоже. А уж для фантастики — и подавно! □

Сегодня мы публикуем второй рассказ, победивший в конкурсе «Альтернативная реальность» (см. № 2, 2004 г.). Его автор, Дмитрий Алексеевич Попов, родился в 1971 году в Москве. Детство провел в маленьком городке Кимры на Волге и в Днепродзержинске на Украине. Проучился один курс в МАИ, отслужил в пограничных войсках. В настоящее время является заместителем директора Службы информации газеты «Московский комсомолец» и учится на заочном отделении журфака МГУ. Живет в Зеленограде. Женат. Воспитывает двух сыновей.

Фантастикой увлекся, как и большинство поклонников жанра, еще в подростковом возрасте. Однако сам попробовал писать НФ, только уже приобретя большой журналистский опыт. Принимал участие в ряде сетевых конкурсов. До сих пор литературных публикаций не имел.

— Да точно говорю, Игорь Николаевич! — Денис просто излучал энтузиазм и ерзал на стуле.

— Этого не может быть. Не может — и точка, — раздельно произнес главред «Столичной утренней газеты». — Хватит мне мозги полоскать. И кстати, ты что, покрасился?

— Вот! — просиял Денис.

— Что — вот? — Игорь Николаевич развалился в кресле и стал внимательно разглядывать своего редактора отдела новостей.

— Я действительно с утра покрасился. Вернул себе привычный рыжий цвет! И вам, между прочим, до вчерашнего дня привычный. Это вы уже сегодня знаете, что я блондин!

— Стоп, давай еще раз.

— Хорошо. Мы с ним ночью чатились. Я разводил парня, старая шутка. Очень ему хотелось, чтобы я блондинкой оказался. Ну, поболтали. А когда я в ванной на себя в зеркало глянул, то чуть не заорал от страха. Потом дошло… Это ж какая мощь, а?

— Какая еще мощь? Ты хочешь сказать, что у него вот так вот, в чате, сработало? Быть такого не может!

— Да почему не может-то! — Денис протянул шефу через стол бумажную трубочку — листок, который все время разговора крутил в руках. — Я тут уже прикинул. Все — ну, с некоторым допущением — сходится.

— Нет, не могу поверить, — главред смял прочитанную бумагу и отправил получившийся комок в корзину. — Они же все учтены. А может, это кто из действующих?

— Ну, Игорь Николаевич! Вы же знаете, любому действующему при таком чате связь бы в момент отрубили… А потом еще и вставили бы по первое число!

— Черт, ладно! Ты просил неделю на поиски? Будет тебе неделя. Но если все пшиком окажется — из отпуска эту неделю вычту.

— Спасибо! — сказал Денис, поднимаясь. Уже на выходе из кабинета главреда он обернулся: — Вот увидите, все получится!

Утро 30 октября 1988 года было поначалу самым обычным осенним утром. В меру холодным, в меру пасмурным, в меру тоскливым. Савелий Иницкий, директор Центра инструментальных наблюдений за окружающей средой и геофизических прогнозов, сидел у себя в кабинете, пил чай и читал свежий номер «Правды».

Думать именно сегодня о предстоящем отчете в министерстве не хотелось совершенно. И не пришлось. Дверь распахнулась, и в кабинет даже не вошла, а влетела его заместитель по научной работе Ева Меркачева. Импульсивная и красивая помощница всегда вызывала симпатию у директора.