Александр Громов - «Если», 2004 № 05

— А где?.. — Шодмер не договаривает, но я понимаю ее и показываю назад, на темную полоску леса у самого берега. Из-за деревьев едва видны тонкие шпили монастыря.

— И что теперь будет? — робко спрашивает Шодмер.

— Мы попросим убежища в Трайне, — отвечаю я уверенно. — Анн-Шабх потребует выдать нас, но Трайн на это не пойдет. Эта страна будет первой, кто примет предложение Клейда, и очень скоро ее примеру последуют другие члены Союза Наций. Рано или поздно Анн-Шабху тоже придется присоединиться к остальным — ничего другого ему просто не останется. В конце концов мои соотечественники — не глупцы…

— Но почему тогда они собирались…

— Потому что думали, что это сойдет им с рук. Все должно было выглядеть как самая обычная авиационная катастрофа. Разумеется, власти Анн-Шабха провели бы расследование и обвинили во всем Трайн, Венджет или любую другую страну, которую правительство сочло бы на данный момент своим основным вероятным противником. Как ты понимаешь, подобное обвинение — просто идеальный предлог, чтобы отправить несколько «челноков» для «защиты» аднота. Остальным государствам пришлось бы ограничиться более или менее резкими протестами, переданными по дипломатическим каналам, поскольку Анн-Шабх далеко опередил всех в развитии космических технологий.

— Из этого все равно ничего бы не вышло.

— Почему?

— Помнишь, однажды я сказала, что я — продолжение аднота? Точно так же аднот является моим продолжением. Если я умру, он уничтожит сам себя, а Наулу придется решать вопрос о контакте еще раз. Быть может, наульцы предпримут еще одну попытку, но не исключено — они решат, что и так потратили слишком много времени и средств на этот примитивный и грубый пограничный мир, пусть даже он уникален с точки зрения своего биосоциального устройства.

— Мне бы этого не хотелось, — говорю я после непродолжительного молчания и прищуриваюсь. Лед сверкает так ярко, что у меня начинают слезиться глаза.

— Я уверена, что Фанадц стоит того, что в него вложено, — убежденно отвечает Шодмер. — Ну что, поехали дальше?

— Сейчас поедем. — Я киваю, и мы вместе возвращаемся к вездеходу. Там я берусь за ручку дверцы, но открывать не тороплюсь.

— Скажи мне одну вещь, Шодмер… Почему они решили убить тебя именно сейчас, пока ты не выступила перед Союзом Наций? Что ты им такого сказала?

Шодмер чуть заметно пожимает узкими плечами.

— Я рассказала, что такое аднот.

— Ах вот в чем дело!.. — Я вспоминаю парадный зал, обеспокоенные лица сбившихся в кучу дипломатов и пронзительные выкрики Шодмер. Полное собрание коллективных знаний тридцати тысяч миров Клейда… Да, кое-кто вполне мог решить, что ради этого можно рискнуть.

— Именно это я старалась сообщить вам с самого начала, но не могла вспомнить, — добавляет Шодмер. — Аднот — не космический корабль и не устройство связи с Клейдом. Это — сам Клейд, каким его знают и представляют наульцы. В нем в спрессованном, сконцентрированном виде хранятся данные о четвертьмиллионолетней истории всех тридцати тысяч миров Клейда. Но аднот не просто архив или библиотека. С его помощью можно посещать другие миры. Мощные программы-симуляторы могут обрабатывать данные и создавать виртуальные миры, которые являются точными копиями настоящих. Информационные технологии на Клейде достигли такого уровня, что отличить искусственный мир-двойник от реальности практически невозможно. Благодаря этому можно, не покидая родной планеты, побывать на всех тридцати тысячах мирах Клейда. Теперь вам вовсе не обязательно путешествовать среди звезд — звезды сами придут к вам!

— Четверть миллиона лет истории и четверть миллиона лет развития науки и техники, — говорю я. — Ради таких сокровищ Анн-Шабх мог бы пойти на любое преступление…

Я в последний раз оглядываюсь на высокую ледяную стену позади. Неужели я действительно покидаю этот опостылевший южный край? В Трайне климат прохладнее, чем в Анн-Шабхе; там чаще идут дожди и дуют сильные ветры, но я уверена, что мы с Шодмер сумеем акклиматизироваться. И только лед, который я оставляю позади, как будто шепчет мне: «Я здесь, рядом. Я был и буду всегда…»

Но я это знаю.

Я подхватываю на руки удивленно взвизгнувшую Шодмер, забрасываю ее на сиденье вездехода, прыгаю за руль и нажимаю кнопку стартера. С ворчанием оживает мощный мотор. Машина трогается с места и начинает медленно сползать с перевала в долину. Дорога петляет, но я знаю — в конце концов она приведет нас в страну, где нам будут рады.

Не реши мы акклиматизироваться перед попыткой взять К2 [18] Гора Чогори, вторая по высоте вершина в Мире. (Здесь и далее прим. перев.) , тайком поднявшись на восьмитысячную отметку Эвереста, дурацкой горы, к которой больше не подойдет ни один уважающий себя альпинист, нас ни за что бы не поймали и не пришлось бы совершать восхождение с инопланетянином, да и всего остального тоже не случилось бы. Но мы решили и поднялись, и дальше все пошло, как мы не предполагали.

— Да и что тут нового? Все старо, как теория хаоса. Тонкие расчеты, хорошо продуманные планы мышей и людей и так далее, и тому подобное. А теперь можете сказать все это альпинисту.

Вместо того, чтобы направиться прямиком в наш Базовый Лагерь Конкордия у подножия К2, мы, трое, воспользовались вертким, маленьким, незаметным «CMG» Гэри, чтобы полететь на северо-восток, в Гималаи, прямо к бергшрунду [19] Бергшрунд — подгорная трещина на леднике. ледопада Кхумбу, 23 000 футов над уровнем моря. Ну… не прямо, а почти: приходилось маневрировать, делать резкие повороты, зигзаги и петли, чтобы оставаться в зоне действия радара Гонконгского Синдиката, не видеть самим и не быть увиденными с этой вонючей бетонной кучи японского дерьма, именуемой «Отель Базового Лагеря Эверест» (стоимость суточного пребывания $ 4500, не считая платы за доступ к Гималаям и аренды «CMG-лимузина»).

Мы приземлились незамеченными (по крайней мере, так мы считали), убедились, что наш транспорт надежно изолирован от ледопадов, сераков [20] Серак — ледовая глыба, обыкновенно в ледопаде. и возможных сходов лавин, оставили «CMG» в режиме укрытия и начали наш тренировочный подъем в «альпийском» стиле на Южное Седло. Погода была изумительной. Условия — идеальными. Мы поднимались, как по лестнице. И это было самым идиотским поступком из всех, на которые мы когда-либо отваживались.