А Подсосов - Новый Гольфстрим

В Бекмулатовск пришло сообщение:

- Товарищи, держитесь! Спокойствие! Через два дня воды Арктического моря вступят в нижние озера Чинк-Урта и принесут воду от зоны ливней.

Эту воду ждали все, как могучую армию, идущую на помощь дивизиям, истощившим свои силы в неравном бою с противником.

И вот, наконец, широким вешним потоком хлынули в озера пустынь воды Полярного моря.

Этот день был памятным для всей Советской страны и всего мира. Вода шла по широким каналам, устремлялась в акведуки, начинала разливаться в зонах затопления ближних пустынь. Строители озер гнали ее дальше и дальше. Пройдя через пески, потоки воды исчезали в подземных акведуках, пересекли другую водную артерию пустынь и неслись дальше туда, где мощные машины дождевальных полос, в борьбе с потоками горячего, сухого воздуха, уже высасывали до дна последние водоемы.

Быстро заполнялись озера.

И снова с утроенной силой заработали дождевальные богатыри-машины. Воздушный раскаленный океан был укрощен. И вот слова "пустыня", "оазис" остались лишь, как воспоминание о прошлом. Мертвые пески исчезли. Пустыни сплошь покрылись полями, пышными пастбищами, фруктовыми садами и рощами.

-Помнишь, Вера,-заговорил Горнов,-как мы встречали первый вал Транскаспийского канала?

Вера Александровна весело мотнула головой.

- Я не забыла, как ты, забыв, что ты солидный ученый, бежал, как юноша, кричал и размахивал руками.

- Как все, - заметил Петриченко и, обратившись к Горнову, произнес: я чуть не кинулся с вышки вместе с другими пловцами. Так хотелось мне окунуться в эти воды.

Все улыбнулись в ответ.

- А я, кажется, - оживленно заговорил опять Петриченко, - на всю жизнь останусь на Саюм-Ньере. Там больше, чем где-либо, совершается удивительных дел. За Полярным кругом, у самых берегов пролива Широкого, уже сейчас зреет пшеница, болота превращены в пастбища, заложены питомники фруктовых деревьев. Подумать только-виноград за Полярным кругом! Кто из нас мог думать, что такое чудо осуществится всего через пять лет. Быстрее, чем в сказке... Я иногда сам не верю, своим глазам...

Лукавая улыбка блеснула на лице Петриченко. Подойдя к профессору Лурье, стоявшему неподалеку, он сказал:

- Теперь думаю пожить немного для себя. Женюсь, разведу в Заполярье свой фруктовый сад и буду пожинать плоды своих трудов... Одобряете мой проект, дорогой профессор?

Профессор Лурье сердито повел бровями. Заложив руки в глубокие карманы своего пиджака, он придвинулся к Петриченко.

- Если вы, Яков Михайлович, думаете почить на лаврах, то мне с вами разговаривать не о чем. Это дело ваше частное и радость личная.

Лурье сделал вдруг умильное лицо, положил на живот обе руки и, смотря на озеро, проговорил голосом Петриченко:

- Ах как хорошо мы все это устроили, как прекрасно. Дошли до точки. Теперь мне некуда стремиться. Буду впивать аромат цветов в своем садике.

Петриченко громко расхохотался.

- Как похоже, - закричал он и, схватив старика, закружил его на месте.

- И вы могли поверить, - с легким упреком проговорил Петриченко, успокоившись. - Да разве отдых в моей натур?? Эх, вы! Мало вы меня знаете. Наступление на Арктику только-только начинается. Если Измаил Ахун не думает еще отдыхать, то я тем более. Верно, Виктор?

Горнов с улыбкой взял под руку своего друга. Все пошли в сад.

Измаил Ахун в это время говорил сидящему рядом с ним инженеру:

- Ресурсы наших подземных вод неистощимы. Только в бассейне Амура мы можем, не уходя под землю глубже одной тысячи метров, шахтами и бурением скважин вывести на поверхность до двенадцати тысяч кубических метров в секунду.

Старый академик устало откинулся на спинку кресла и на минуту прикрыл глаза, прислушиваясь с довольной улыбкой к рокоту далеких насосных станций.