Аркадий Польшаков - Воскрешение

На мысль об этом подтолкнул простой эксперимент, проведенный ими с помощью только что вылупившихся из инкубатора цыплят. Когда этим цыплятам показали силуэт ястреба, то они кинулись врассыпную. У цыплят сработала память предков, хотя до этого они никогда не видели ястреба. И, наоборот, когда цыплятам показали обыкновенных мирных птиц, то на них они никак не реагировали.

"Человек не птица, - подумал, засыпая, смертельно уставший Дмитрий, - и хранящаяся в его микроклетках память огромна. Пожалуй, человек - это неиссякаемый своеобразный родник, из неизмеримых глубин которого могут всплывать на поверхность отфильтрованные временем воспоминания о прошлом, картины недавнего настоящего и программа алгоритм на будущее.

С этими мыслями и удовлетворением выполненного долга он уснул...

Двенадцать часов подряд проспал тогда Дмитрий после первого испытания микрогенной телевизионной системы.

Когда он проснулся, с него сняли скафандр археологонавта и отцепили датчики. За все время, пока с ним работали ассистенты, отец не задавал ему ни одного вопроса, только молча наблюдал за всем происходящим.

Очевидно, он понимал, что сыну трудно сразу прийти в себя после всего пережитого. Как-никак экскурс в глубь веков отнимает у человека много сил и нервной энергии. В этом плане труд археологонавта равнозначен нелегкому труду космонавта, работающего в открытом космосе. Вообще первопроходцам в любом деле труднее и сложнее, чем их последователям. Но вместе с тем такая работа интереснее для них. Их привлекает эта новизна, с которой они постоянно сталкиваются.

Только поздно вечером, сидя в кабинете отца, они разговорились.

- Что, по-твоему, случилось с Фотием и Лукашем после того, как льдина, на которой они плыли, налетела на залаз? Они погибли?- был первый вопрос сына.

- Нет, Фотий не погиб. Это я точно знаю.

- Откуда у тебя такая уверенность?

- Из двух разнородных источников, в подлинности которых я уверен. Во-первых, из самой сути бионосителя наследственной информации и принципа работы "микрогенного телевизора". Видишь ли, если бы Фотий погиб, то прекратила бы существование его генетическая родословная ветвь, то есть некому было наследовать и передавать эту наследственную информацию. А раз она передалась по наследству, значит он тогда жив остался. Из этого следует, что от Фотия в последующем были дети - прямые его потомки, от которых, как по цепочке, эта информация передалась мне, а потом тебе.

- Выходит, с помощью микрогенного телевизора мы можем получить не всю информацию о людях и событиях, в которых они участвовали, а только ту и о тех, у которых эта наследственная ветвь сохранилась и продолжает развиваться от поколения к поколению?

- Совершенно верно, от погибших ветвей информация не может поступать. Мы можем лишь косвенно глазами живущих посмотреть на погибших. Другой особенностью нашего микрогенного телевизора является то, что информацию мы можем получить, в основном, только от молодых людей и среднего возраста. Это и понятно, если учесть, что дети рождаются, в основном, от этих категорий людей.

Во-вторых, потому я так уверенно говорю, что Фотий и Лукаш остались тогда живы, что архивные материалы того времени сохранились. Нам, ученым, мало открыть или изобрести что-либо, надо еще экспериментально доказать факт открытия и подтвердить его документально.

- Отец, ты ни разу не говорил мне об этих архивах.

- Правильно, не говорил, так как время еще не наступило. Хочешь окунуться в мои 16 лет?

- А это интересная мысль! Только зачем? Ты же помнишь себя в шестнадцать лет?

- Этот экскурс необходим для корректировки и настройки микрогенной телевизионной системы.

- Ну, раз ты считаешь нужным провести такой эксперимент, то я готов нырнуть на несколько десятков лет назад в твою жизнь. Вы, старшее поколение, всегда укоряли нас тем, что, мол, нынче молодежь не та. Что ж, охотно посмотрю ваше время. Однако после проверки и настройки включи, очень прошу тебя, хотя бы на час, вторую программу, дай посмотреть ту историю с Фотием и Лукашем на льдине.

- Хорошо. Это будет для тебя похоже на двухсерийный фильм, а сейчас давай отдыхай. Утро вечера мудренее.

x x x

На следующее утро он с отцом спустился в лабораторию для продолжения испытаний микрогенной телевизионной системы.

Опять пришлось пройти сложную процедуру медосмотра и уже знакомый обряд облачения в скафандр археологонавта, который проводили те же ассистенты.

Раздалась команда отца к погружению. Снова стало темно, возникло ощущение падения и перед глазами замелькали светлые полосы, как на экране испорченного телевизора. Его сознание раздвоилось, размылось, потускнело. И он стал Андреем Юговым в его шестнадцать лет...

Был тихий майский вечер. В городском саду на летней площадке играл духовой оркестр. Чарующие звуки старинного вальса проникали в открытые двери и окна домов маленького городка. Вальс кружил над городом. Он манил к себе молодежь, вселял надежду на лучшее будущее и будил воспоминания у людей старшего поколения, прошедших через горнило страшной, недавно окончившейся войны.

Следы этой войны еще были видны на изрытых траншеями полях и в разбитых бомбами зданиях. Она смотрела на людей пустыми глазницами дотов и дзотов, накатанных у дорог и по берегам реки. Война оставила свой тяжелый след на телах и в душах людей.

Однако душа народа, несмотря на еще не зарубцевавшиеся раны, расцветала и поднималась, как поднимается от жемчужной росы и теплого солнышка вдавленный тяжелым сапогом подорожник, жилистые листья которого заживили не одну гнойную рану.

Сегодня Андрею Югову исполнилось шестнадцать лет. Когда мать со слезами на глазах вручила ему памятные часы, ключи от архива и письмо-завещание отца, не вернувшегося c фронта, он почувствовал, как быстро и безвозвратно ушло детство, как перешагнул он свою юность и вступил в зрелость.

"Дорогой мой сын Андрей!- писал с фронта отец. - Утром мы пойдем в бой. Пойдем первыми. До Берлина совсем близко - всего несколько километров. Фашисты огрызаются из последних сил. Каждый дом на берегу Одера превратили в крепость. Завтра на рассвете немногие из нас вернутся живыми, может быть, и я пишу это свое последнее письмо, но победа, несомненно, будет за нами.

Может быть, наш народ несколько и тяжел на подъем, но когда очередной горе завоеватель пытался с мечом или танками покорить его, согнуть ему спину, он всегда вставал во весь свой могучий рост из глубины своих полей, лесов и гор и бил иноземных поработителей.

Дорогой Андрюша! Может быть, случится так, что это письмо ты будешь читать через много лет. Тебе будет шестнадцать. Это много и очень мало. Все, что в жизни я не успел сделать, ты должен успеть. Отныне ты поведешь наш корабль жизни через неспокойное людское море. Я завещаю тебе, как в свое время завещал мне мой отец, продолжить дело всей моей жизни, дело моего отца, деда, прадеда и всего нашего рода. В нашем архиве, ключи от которого тебе передаст мама, ты прочтешь летопись рода, ведущего свое обозримое начало из глубины веков, от книжника - ученого человека отца Фотия, жившего в XII веке.