Андрей Бочаров - Настоящая фантастика – 2013 (сборник)

Время от времени объявлялся обескураженный Беломор. Было заметно, надежды его с каждой новой встречей таяли. Серёгин брал у него кровь, проверял на своей аппаратуре – так и есть, сыворотка была глуха к попыткам машиниста найти любящее сострадательное сердце. Люди обходились без этих ненужных чувств – так проще и удобней.

– Я даже Дружка на руки брал, – жаловался Беломор. – Уж на что псина верная – не бросит, не обманет…

– Не выйдет, – качал головой Серёгин, – зверьё здесь не поможет. Только человек, да и то не всякий.

Вот как получилось, думал он, – принёс в мир уникальное лекарство, которым никто не может воспользоваться. Видно, мир просто не готов к такому подарку.

Но сегодня, глядя в округлившиеся донельзя глаза соседа, он тихо радовался. И удивлялся: как плохо знаем мы даже близких людей! Ведь Беломор прошёл тот же путь, что и он – дочь, бывшие сослуживцы, какие-то старые знакомые, с которыми когда-то и пуд соли, и цистерну водки… А счастье своё поймал там, где и не думал.

– Я, главное, это… опять к дочке наладился, – рассказывал потрясённый Беломор. – Думал, ну не может она, кровиночка, не откликнуться на беду отца родного. А Федька должон был в гараж уйти, ремонтом заниматься. И откуда взялся?! Я на порог, и он тут как тут: здрасьте, Борис Михалыч. Как здоровьице? Ну всё, думаю, пропал. Если оно ещё какое и оставалось, здоровьице-то, теперь точно каюк. И бегом оттуда. Веришь, профессор, два дня ждал – вот-вот концы отдам. А потом гляжу – кашель прекратился, чувствую себя крепче. Я к врачам, те – на рентген, а сегодня плечами пожимают, руками разводят. Нет, мол, опухоли – научная загадка…

Да, знать бы – где оно, любящее сердце и рука дарящая.

– Послушай сюда, Борис Михалыч, – впервые обратился он к товарищу по имени-отчеству. – Ты теперь человек здоровый, как специалист тебе говорю. А я завтра в больницу ложусь и выйду ли – не знаю. Я тебе письмо оставлю, для внука. Но передать его нужно сразу после окончания мальчишкой школы. Не ранее – сможешь?

– Так, профессор, какой разговор… А ты уверен, ну… насчёт больницы? Может, и тебе повезёт?..

– Знаю. Не повезёт, – отрезал Серёгин как ножом. – А к тебе вот такая моя последняя просьба.

И подал товарищу запечатанный конверт с единственной надписью: «Антону, внуку».

– Лады, – понуро кивнул Беломор, – я ж теперь вроде твой должник. Жизнью обязан…

– Вот и ладно, – вздохнул Серёгин. – А теперь ступай. Поработать хочу.

До встречи оставалось двадцать минут. Не нужно, чтобы визитёры видели Беломора.

Когда они появились, Серёгин не очень-то и удивился. С тех пор как стала ему понятна двойственная природа собственного детища, он сразу прикинул возможности применения второй ипостаси препарата. Как универсальный яд ПВС была ничуть не хуже абсолютного лекарства.

Нейтральная молекула, способная обратиться в организме жертвы губительным началом после чувственного посыла. Как в сказке – стоит обидеться, разгневаться на человека, испытать к нему обычное раздражение, – и тот падает замертво. Ни одна экспертиза не определит сопричастность, ни одно следствие не докажет злой умысел.

К тому же простота и безопасность в применении.

Обязательно найдутся люди или структуры, заинтересованные в таком инструменте. И они появились. Позвонили и пришли – двое, в дорогих костюмах, вежливые, даже вкрадчивые. Кого уж они там представляли – армию? спецслужбы? криминалитет? – кто их теперь разберёт. Да Серёгину это было без разницы…

– Вы отдаёте нам формулу, техническую документацию, опытные образцы, – говорил один. – Теперь этой проблемой будут заниматься другие люди.

– А мы, со своей стороны, гарантируем безбедную жизнь вашей семье, – вторил другой. – Вы ведь хотите, чтобы ваш внук получил хорошее образование?

– Всё есть в лаборатории… – попытался увильнуть Серёгин.

– Бросьте, профессор, – не дал закончить первый. – Нам не нужна та модифицированная молекула, что болтается в ваших лабораторных колбах. Она никому не нужна. Мы хотим иметь ту сыворотку, которая убивала и исцеляла ваших свинок. Полный технологический цикл, который вы создали тайно.

Они владеют всей информацией, понял Серёгин. Вытянули подробности у кого-то из научной группы? Ну да что уж теперь…

– И опытные образцы. Всю информацию, – продолжил второй. – Тему всё равно у НИИ заберут, это слишком значительное открытие. У вашего директора нет ни должного политического кругозора, ни возможностей. А у вас – здоровья. Уж извините, но проблема требует дальнейших серьёзных исследований, и вы яркое тому подтверждение.

Ну да, подумал Серёгин, сапожник без сапог. Но вслух горько усмехнулся:

– А если я откажусь? Надавите на близких?

– Бог с вами, профессор, – поморщился первый. – Мы не гангстеры. Но существуют эффективные методы извлечения информации. Даже против воли человека.

Да, эти могут, понял Серёгин. Гипноз, «сыворотка правды», допрос с использованием методов физического воздействия. Что у них там ещё есть? На него хватит…

Он выторговал два дня. Мол, нужно всё проверить ещё раз, привести записи в порядок. Подготовиться, одни словом. Гости согласились. И он не терял времени – тщательно уничтожил все материалы по сыворотке: в сейфе, на жёстких дисках компьютеров, в лабораторных журналах – всё, до чего смог дотянуться. Его не беспокоило, что в материалах наверняка уже основательно порылись, сняли копии, что-то изъяли.

Так уж вышло, что всю технологическую цепочку от начал до конца знал только он. Остальные члены группы разрабатывали определённые взаимодействия, отдельные узлы, частные вопросы. Полной картины синтеза никто из них восстановить не смог бы. Не говоря уже о предохранителе, хитрой петельке. По сути, работу нужно будет начинать заново. Потому и пришли к нему, иначе нашли бы слабое звено в лаборатории.

Что ж – час настал.

Серёгин принял триггер, поставил на стол чашку со слабым, едва тёплым чаем и влил туда хорошую дозу сыворотки. Когда раздастся звонок, он выпьет чай и откроет дверь. Улыбнулся, представив, – какие лица будут у визитёров, когда они поймут, что все материалы уничтожены.

И какие они к нему испытают эмоции…

P.S. «Антон! Считай это письмо моим завещанием. Я не знаю, что тебе сказали о моей смерти, но верь – иначе было нельзя. Сейчас тебе должно быть восемнадцать, взрослый мальчик. В эту пору жизни человек делает выбор – как жить и кем? Я не призываю тебя быть учёным, ты можешь стать поэтом или инженером. Но я прошу тебя помнить наши беседы. Этому миру нужны добрые витязи, отмывшие душу мёртвой водой от воспаления равнодушия. Только такие герои смогут взять в руки воду живую и принести её в мир. Когда я писал эти строки, слишком многим нужна была не животворная субстанция, а жидкость, несущая смерть. Мёртвая вода в прямом смысле. На диске, что лежит в конверте, очень важная информация, но использовать её можно только тогда, когда любовь и сострадание станут нормой жизни, а не уделом святых. Уверен, это время настанет и ты сможешь правильно распорядиться ею. Считай, я передал тебе эстафету. И не откажи в последней просьбе – повстречайся и поговори с отцом Василием из собора Святой Богородицы. Этот человек должен быть ещё не стар, он очень помог мне в своё время. Любящий тебя дед».