Александр Потупа - Таймкипер, или Горький глоток будущего

Таймкипер откровенно юродствует, а к нему идут, обижаются, но идут все-таки он рекордсмен по пребыванию в иных вариантах истории, и магический ореол выдающейся личности окружает его. Но обращаются все реже, поскольку он все сильнее погружается в вариантные блуждания, еще более дальние и опасные.

Были случаи, когда Таймкипера спасало только своевременное вмешательство психореанимационных эвроматов. Его многократно и деликатно предупреждали, его мозг подвергали глубокому зондированию, чтобы погасить очаг опасного поведения или хотя бы выяснить цель, с которой Хранитель Времени покушается на свое здоровье, подавая дурной пример окружающим. Но все безуспешно.

По нынешним временам, ему не то что не доверили бы должность планетарного масштаба, но и непременно загнали бы на принудительное лечение. Однако мир Таймкипера слишком уверен в себе, слишком защищен сверхскоростными блокировочными реакциями интеллектроники, чтобы бояться какого-то одиночки. Более того, подчеркивает Пен, этой разумной системе даже интересно изучать человеческое поведение в экстремальных условиях, уточнять резервы психики, загнанной на грань помешательства.

Но не будем забывать, что айсберг демонстрирует над поверхностью воды десятую долю своего объема. Главное в Таймкипере - "подводная часть", и она становится видна лишь постепенно, она начинает как бы посвечивать сквозь мутные слои естественного отторжения, которые испытываем мы относительно каждого, систематически и намеренно преступающего грань субреальности.

7

Лишь к концу романа, утверждает Пен, начинаешь понимать, что Таймкипер, истинный и кажущийся, - совершенно разные люди; что несчастный наркофант, балансирующий на грани социальной изоляции и обычного помешательства, - личность в высшей степени незаурядная. Он играет какую-то сложную роль, непонятную для окружающих, и, пожалуй, не вполне ясную для него самого. Но у Хранителя Времени есть цель, и именно эта цель наполняет смыслом его внешне безалаберную жизнь.

Дело в том, что Таймкипер ищет Ошибку. Ошибку, совершив которую, люди стали шаг за шагом отступать на вторые роли.

Он очень быстро нащупал критический момент, когда решалась судьба исследований по преобразованию мозга, когда была предложена инженерно-генетическая программа создания особой надкорочной области гиперкортекса. В рамках этой программы человек должен был обрести качества, выходящие за границы качеств обычного разума. Кое-что было неплохо спрогнозировано с помощью первых поколений интеллектронов. Выяснилось, например, что новый вид человека (его называли суперсапом, гиперменталом по-всякому...) сможет выдержать серьезную конкуренцию с эвроматами в смысле выработки моделей и принятия решений. Но, конечно, целостная картина гиперментальной эволюции была слишком сложна для панорамного прогноза, и серьезные опасения оставались.

Десять миллиардов человек не переделаешь по мановению волшебной палочки, утверждали тогда умнейшие из умных. На реконструкцию всего человечества уйдут века, и в этой глобальной операции сгорят многие поколения. На людей обрушится невиданный комплекс неполноценности. Человек сегодняшний почувствует свою катастрофическую умственную малость перед человеком завтрашним, увидит себя лишь рядовым звеном уходящей в неведомые выси эволюции. Мудрые пророки особенно упирали на то, что первые же поколения суперсапов, дорвавшись до программы хомореконструкции, перекрутят ее по-своему, вероятней всего, совершенно непонятным для обычных людей образом. В итоге на верхнем этаже планетарной биосферы возникнет быстро расширяющийся видовой спектр, и не ясно, удастся ли найти принципы равновесия в отношениях людей с колоссальным ментальным перепадом. Так почему бы, вопрошали пророки, не пожить нам просто и спокойно, пользуясь благами, которые несет ускоренное развитие интеллектроники? Стоит ли делить эти блага с непредсказуемыми творениями нашей фантазии?

В бой вступили ведущие специалисты по эвросистемам. Стоит ли загонять огромные средства в усиление индивидуального мозга, которому все равно не угнаться за темпами развития интеллектроники, спрашивали они. Когда-нибудь потом, в далеком и, безусловно, светлом будущем, когда мы уверенно освоим пространства межзвездных масштабов, можно будет и поэкспериментировать создать на одной из планет какие-то популяции гиперменталов и посмотреть, что из этого выйдет...

Так вот, трагедия Таймкипера заключалась именно в том, что он не знал - Ошибка это или Великое Прозрение. Его интуиции, его жалкой человеческой интуиции стало неуютно в великолепно слаженном интеллектронном мире, и он начал прорываться в иные варианты истории - в те, где умнейшие из умных не взяли верх над кучкой отчаявшихся инженеров-генетиков, где удалось создать суперсапа, и это пустило цивилизацию по принципиально иному пути.

Трагедия Таймкипера усиливалась тем, что он не имел никаких гарантий относительно точности вариантов, которые он разыгрывал в своих фантпрограммах. Он вовсе не был уверен, что интеллектроны Музея не затеяли с ним какую-то дурацкую игру. Потому что прогноз, связанный с программой хомореконструкции, во всех вариантах получается мрачноватым и безрадостным. Таймкипер был близок к сумасшествию, когда представлял себе, что интеллектроны издеваются над ним так же, как он издевался над делегацией почтенных сопланетников, боровшихся за натуральную колбасу. И тогда он бился лбом о, казалось бы, безвыходную клетку времени и бросался в отчаянные приключения, насыщая свои фантпрограммы черт знает чем - такой мерзостью, на фоне которой меркли пресловутые ужасы XX века...

8

И все-таки Таймкипер первым проник в суть наступающей эпохи. Он понял, что начиная с какого-то момента планетарная интеллектроника обрела собственные цели. И этими целями окрасилась выдаваемая информация, в объективность и беспристрастность которой люди верили, как некогда в Бога, даже сильней. Ибо глубже всего мы способны уверовать в то, что не является предметом веры, что преподносится как сухая и строго выводимая научная истина. Модулированный танец световых импульсов и вещание интеллектронных речевых синтезаторов заводят куда дальше, чем шаманская пляска или окутанный органным облаком латинский речитатив.

Мудрецы, насмерть сражавшиеся с программой хомореконструкции, как-то не обратили внимания, что против их прогнозов не выдвигалось ни одного аргумента, подтвержденного детальным проигрыванием на интеллектронике последних поколений. Наука, базирующаяся на результатах интеллектронной обработки, была почти стопроцентно на их стороне, и это настолько льстило самолюбию, что в его бескислородной среде мгновенно гасли искорки настороженности. Мудрейшие из мудрых так и не осознали, что доверяют свою судьбу конкурирующей цивилизации, отнюдь не озлобленной на людей, но просто принципиально иной в своей организации, своих носителях, своих целях. Тонко разыгранный бунт того, что казалось подручными вычислительными средствами, приводит Таймкипера в почти невменяемое состояние. И он мечется по залам Музея, переполненный своим открытием. За этим занятием его и застает комиссия, пришедшая проверить работу важного учреждения. Забавно, что проверочные комиссии перешли по наследству в эту, в сущности, безработную эпоху...