Сергей Барнатин - Миротворцы Конуса

Солнце уже село, и полночь приблизилась еще на один шаг. Послышался шелест неубранного сена, кто-то шел по саду. Везавий быстро спрятался за старым дубом и затаил дыхание. Ему хотелось побыть одному, чтобы притупить боль, терзающую душу. Прекрасный мир, волшебная звездная ночь — вот все, что нужно было ему сейчас. Была еще Маура, но она лишь усиливала его боль, когда он думал о ней. И уж никак Везавий не мог позволить себе увидеть ее. Он боялся остаться — передумать в последний момент и отправить Лада в мир драдов одного. Кем он — Везавий — будет после этого? Дорожной пылью, которую топчут все? Нет, даже не пылью! Он станет… Да разве так уж важно, кем он станет?! Этот мир… Этот прекрасный мир со злыми и добрыми людишками, эта волшебная ночь с ее чудесными запахами… Разве сможет он по-прежнему любоваться всем этим, если останется?! Конечно же, нет! Все это исчезнет, когда придут драды. Исчезнет не материально, а в его душе, словно кто-то в один миг ослепит ее.

Опять послышался шелест травы. Совсем рядом. Показалась чья-то тень. Неужели Маура?!

— Везавий, ты здесь?

Это был Лад. Везавий вышел из-за дерева и шумно, с облегчением вдохнул воздух.

— Чего тебе? — спросил он.

Лад поискал глазами Везавия и, найдя его, подошел ближе.

— Маура искала тебя. — Везавий ничего не ответил, и Лад, не зная, что еще можно добавить, произнес: — Эгей пошел к городскому старосте. Сказал — до полуночи его не будет.

Везавий молчал.

— Зачем ты от нее прячешься? — спросил вдруг Лад. — Боишься остаться?

Везавий кивнул. Лад некоторое время молчал, что-то обдумывая, затем сказал:

— Напрасно.

Везавий с интересом посмотрел на него.

— О чем ты?.. Кто же тогда говорил, что я хочу оторвать от нее большой кусок?!

— Извини, Везавий. — Лад немного смутился. — Зависть одолела меня. Я никак не мог понять, почему она выбрала тебя. Наверное, ты ее очень любишь, и Маура чувствует это.

Везавий мечтательно улыбнулся.

— Не переживай, — сказал он Ладу. — У тебя еще будет девушка.

— Знаешь, — Лад поднял охапку свежего сена и вдохнул его аромат, — мне иногда снятся странные сны. Там у меня есть девушка, но я по глупости теряю ее. Это сон, но когда я просыпаюсь, мне часто кажется, что, поведи я себя в этом сне чуть иначе, — он стал бы явью. Понимаешь, о чем я?

— Не совсем. — Везавий оперся спиной о дуб и задрал голову к небу.

— Мы уходим в мир драдов и должны знать, что кто-то ждет нас здесь! Ждет по-настоящему, понимаешь?!

Везавий кивнул головой.

— Да, я понимаю. Но выше моих сил просить ее ждать. Не выдержав, Лад схватил Везавия за плечи и сильно встряхнул его.

— Ты становишься хорошим парнем, Везавий. Но твой скверный характер постоянно мешает тебе! Даже я заметил, что Мауру не надо ни о чем просить! Ты должен дать возможность сказать ей, что она будет тебя ждать!

— Ты думаешь?..

— Да! — Лад отпустил Везавия и потрепал его волосы. — Иди к ней и не раздумывай больше.

— Она знает, куда мы отправляемся? — спросил Везавий.

Лад отрицательно покачал головой.

— Тем лучше. — Везавий с облегчением вздохнул. — Ей и не надо знать этого. Где она?

— У себя, — ответил Лад. — Плачет, — добавил он немного погодя.

Везавий понимающе покивал головой.

— Из-за меня, конечно. Пойду поговорю с ней, время еще есть.

Лад одобрительно толкнул Везавия в бок и, пожелав удачи, отправился за черту города — к небольшому пруду у его стен. Почему-то ему захотелось искупаться в нем, чтобы ласковая вода обмыла его тело. Он будет плавать в пруду до изнеможения, а затем выберется на сушу и упадет в густую зеленую траву. А когда вода в пруду успокоится и полная луна выглянет из очередного мохнатого облака, он осторожно подойдет к зеркальной поверхности пруда и станет у самой кромки воды. Он будет долго любоваться отражением своего тела и изучать каждую черточку на своем лице. Чтобы унести все это в памяти, в тот чужой для него мир. Возможно, навсегда…

Они двигались только ночью — начиная с полуночи, а утром, днем и вечером отдыхали. На все вопросы Эгей отвечал кратко.

— Нечисть обитает в ночи, и, чтобы подойти к Тон-Тону, нам необходимо научиться тому же.

Эгей был строг и непреклонен. В светлое время суток он едва ли не силой заставлял Лада с Везавием спать, а сам не смыкал глаз, следя за ними.

Ладу не нравилось все это, но он предпочитал помалкивать, в то время как Везавий непрестанно отчитывал наставника. Он припоминал ему и свое детство, омраченное жестким воспитанием старика, и опротивевший лес, из которого он не вылазил более пяти лет; и под конец Везавий заканчивал тем, что выжил в этом кошмаре только благодаря Вилу — псу, понимающему его, как никто другой.

Все эти излияния Везавия Лад слушал вполуха, не придавая им значения и подозревая, что болтовня затеяна лишь для того, чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей и скоротать путь. Эгей также не обращал на Везавия внимания и уделял ему ровно столько времени, сколько было необходимо для нормального функционирования группы.

Так они и двигались — постоянно в темноте и с непрерывным бормотанием Везавия. Как ни странно, но волки почему-то избегали их. Две ночи Лад еще с опаской оглядывался по сторонам, а потом сделал вывод, что серые хищники слишком сыты для охоты на них, и перестал напрасно напрягаться. Везавий же предположил возможность волчьего табу на эти места в связи с близким расположением нечисти. Так или иначе, но группу никто не беспокоил. Везавий и Лад по-прежнему принудительно спали днем и продолжали свой путь ночью. Результатом этого явилось то, что, когда в очередной раз стемнело, оба подопечных Эгея неожиданно обнаружили в себе способность к прекрасной ориентации в ночном лесу. Они не только хорошо видели — как при луне, так и без нее, — но и различали все звуки вокруг.

Лад вдруг резко остановился и спросил:

— Что с нами произошло?

Эгей повернулся и пристально посмотрел в глаза Ладу.

— Все хорошо. Я называю это — раствориться в ночи. Мы уже почти у цели. Скоро должен показаться Тон-Тон.

Лад с удивлением огляделся вокруг. Это было изумительно. Весь мир словно бы преобразился. Деревья приняли некий совершенно иной волнующий вид, ночные звуки ласкали слух, а сам воздух, казалось, светился волшебным, чуть посеребренным светом.

— Красиво! — восторженно произнес Лад.

— Да, как в сказке, — согласился Везавий.

Эгей иронически усмехнулся — впервые за долгое время пути.

— Когда взойдет солнце, вы будете проклинать и эту красоту, и меня вместе с ней.

— Это почему? — спросил Везавий.