Джон Вэнс - Тчаи: Сага странствий (переработанный перевод)

Пять минут спустя лунный свет озарял темную фигуру, конвульсивно дергающуюся в воздухе. Рейш обратился к толпе:

— Я недавно прибыл в Перу. Но мне, как, наверное, и вам, ясно, что городом должны управлять достойные люди, способные поддерживать порядок. Посмотрите, как Нага Гохо и кучка его негодяев держали в страхе вас всех! Вы же люди! Почему вы ведете себя как стадо неразумных животных? Завтра все должны собраться и избрать пятерых опытных и честных горожан, которые образуют Совет Старейшин. Пусть они с общего согласия назначат предводителя, скажем на год, который вправе судить и наказывать преступников. Надо организовать ополчение, набрать и вооружить отряд воинов, которые будут отражать нападения зеленых часчей и даже смогут изгнать их из окрестных земель или уничтожить. Мы ведь люди! Никогда не забывайте об этом! — Он взглянул на вершину холма, где стояла цитадель. — Десять или одиннадцать щелкунов еще находятся там, во дворце. Завтра ваш Совет решит, как с ними поступить. Возможно, они попытаются удрать. Я советую установить стражу: двадцати человек, расположенных на дороге, вполне достаточно. — Рейш указал на высокого чернобородого человека. — Ты мне кажешься смелым и решительным парнем. Возьми это на себя. Ты капитан. Выбери две дюжины из своих товарищей или, если хочешь, побольше, вели им стеречь лорогу. А сейчас я должен пойти проверить, как себя чувствует мой друг.

Адам и Илин-Илан направились к постоялому двору «Мертвая степь». Уже повернувшись, они услышали, как чернобородый говорит:

— Ну ладно. Несколько лет мы вели себя как жалкие трусы. Сейчас все будет по-другому. Нужны двадцать вооруженных мужчин: кто из вас вызовется? Нага Гохо отделался легко — его всего лишь повесили; для щелкунов мы придумаем что-нибудь получше.

Илин-Илан взяла руку Рейша, поцеловала ее.

— Благодарю тебя, Адам.

Он обнял девушку, она остановилась, прижалась к нему и зарыдала. Адам поцеловал ее в лоб, потом, когда она подняла лицо, — в губы, несмотря на то, что раньше поклялся себе проявлять сдержанность.

Они вернулись на постоялый двор. Траз спал в комнате, соседней с общей. Рядом с ним сидел субдирдир.

— Ну, как он?

— Ничего страшного, — приглушенным голосом ответил Анахо. — Я промыл его рану. Просто ссадина, кости черепа целы. Завтра встанет на ноги.

Адам зашел в общую комнату. Илин-Илан нигде не было. Он не спеша утолил голод миской похлебки и поднялся на второй этаж, в их номер. Цветок Кета ждала его там.

Она произнесла:

— У меня есть еще одно имя, самое тайное, его можно открыть только возлюбленному. Если ты подойдешь поближе...

Рейш наклонился к девушке, и она прошептала ему на ухо свое самое тайное имя.

На следующее утро он отправился в южную часть города, где находились склады товаров, которые отвозили в Дадиче на высоких повозках. Вокруг громоздились корзины, мешки и ящики, заполненные местными продуктами. Рокотали колеса подъезжающих к месту погрузки телег, потные грузчики толкались и переругивались, пытаясь найти самое удобное место и не обращая внимания на пыль, вонь, лягающихся прыгунков, или жалобы охотников и огородников, опасавшихся, что их товары попадут под массивные колеса.

Адам заметил, что на обычных повозках едет только возчик, а на больших, как правило, двое — старший и его помощник. Рейш подошел к одному из них.

— Ты отправляешься сегодня в Дадиче?

Возчик, небольшой тощий человечек с блестящими черными глазами, лицо которого, казалось, состояло только из длинного носа и узенького лба, подозрительно мотнул головой.

— Ага.

— А что вы делаете, когда прибываете к часчам?

— Я вообще не попаду туда, если стану отвлекаться на болтовню.

— Не беспокойся, за потерянное время тебе заплатят. Так что же вы делаете?

— Я еду к особой площади, где выгружают товары; носильщики снимают все корзины и ящики, тщательно очищают повозку, приказчик выдает мне расписку; потом я подхожу к окошку, там мне вручают деньги либо накладные — зависит от того, повезу я товары часчей из города, или нет. Если да, беру документы, отправляюсь на фабрику или склад, получаю то, что должен, и возвращаюсь в Перу.

— Значит, вы можете свободно передвигаться по Дадиче, без всяких запретов?

— Конечно, ограничения есть. Они очень не любят, когда повозки проезжают вдоль реки среди садов. Им не нравится, когда люди проникают в южную часть города, где проходят гонки — говорят, они заставляют дирдиров бегать в упряжке.

— А как насчет других мест? У них нет каких-то правил?

Возчик, наклонив голову, чтобы ему не мешал солидный клювообразный нос, и с подозрением уставился на Рейша.

— Почему ты задаешь такие вопросы?

— Хочу съездить с тобой в Дадиче и обратно.

— Невозможно. У тебя нет разрешения.

— Ты мне его достанешь.

— Понятно. Как я понимаю, ты готов заплатить?

— В разумных пределах. Сколько ты хочешь?

— Десять цехинов. И еще пять за пропуск.

— Это уж слишком! Десять цехинов за все или двенадцать, если отвезешь меня, куда я тебе прикажу.

— Ха! Ты что, считаешь меня дураком? А если ты велишь отвезти тебя на полуостров Фаргон?

— Такого можешь не бояться. Просто немного проедешь в глубь Дадиче — я хочу кое-что осмотреть.

— Согласен за пятнадцать цехинов, и ни гроша меньше.

— Ну ладно, — согласился Адам. — И ты должен достать мне одежду, который носят возчики.

— Хорошо, но имей в виду: не бери с собой ничего металлического — железо раздражает часчей. Сними все с себя, натрись навозом и вот этими листьями, пожуй травы, чтобы их не беспокоил запах у тебя изо рта. И поторопись, потому что я заканчиваю погрузку и отправляюсь через полчаса.

Рейш сделал, как ему было велено, хотя тело и голова ужасно чесались от пропотевших старых лохмотьев и широкополой шляпы, которыми снабдил его проводник. Эмминк — так назвался возчик. — обыскал Адама, чтобы удостовериться, что при нем нет оружия — ношение его в пределах города строго запрещалось. Потом приколол к его плечу пластинку из белого матового стекла.

— Вот что они выдают вместо разрешения. Когда пройдешь через ворота, произнеси свой номер, просто «Восемьдесят шесть!». Больше ничего не говори и не сходи с повозки. Если они унюхают, что ты чужак, я ничем не смогу тебе помочь, так что на меня не надейся и даже не смотри в мою сторону.

Рейш и так чувствовал себя не очень уверенно; слова Эмминка совсем не прибавили ему бодрости духа.

Повозка, грохоча, покатила на запад, к цепи серых холмов. Она везла тушки камышовых грызунов — выпученные желтые глаза и ряды застывших желтых лап представляли довольно неприятное зрелище.

Эмминк был мрачен и неразговорчив: он не выказывал никакого желания узнать, почему Рейш хочет посетить Дадиче, и Адам, после нескольких бесплодных попыток завязать беседу, умолк.