Гейл Герстнер-Миллер - Тузы за границей

Кристалис остановилась, прислонилась к дереву и вздохнула с облегчением. На мгновение у нее промелькнуло опасение, как бы он не оказался членом странной шайки Каликста, но, насколько женщина могла разглядеть, он был в обычной крестьянской одежде и нес какую-то сельскохозяйственную утварь. Скорее всего, это кто-нибудь из местных, припозднившийся с работой. Внезапно Кристалис стало страшно – вдруг необычная внешность отпугнет его, прежде чем просьба о помощи будет озвучена, но… незнакомец уже должен был увидеть ее и тем не менее он продолжал уверенно приближаться.

– Bonjour. – Этим словом Кристалис практически исчерпала все свои познания во французском.

Однако мужчина словно бы и не слышал ее. Он как ни в чем не бывало миновал дерево, к которому прижималась беглянка.

– Эй! Вы что, глухой?

Она протянула руку и дернула его за рукав, и при ее прикосновении крестьянин остановился, обернулся и уперся в нее взглядом.

У Кристалис было такое чувство, будто стеклянный осколок впился ей в сердце. По коже у нее побежали мурашки, дыхание перехватило.

Женщина не могла отвести взгляда от его глаз.

Они были широко раскрыты, но – не видели. Лицо незнакомца походило на маску смерти, как, впрочем, и ее собственное. Надбровные дуги, глазницы, скулы, челюсть и подбородок вырисовывались в мельчайших подробностях, как будто между костями и обтягивающей их темной кожей не было плоти. Она могла пересчитать все ребра под лохмотьями его рубахи с такой же легкостью, как кто-то другой мог пересчитать ее собственные ребра. Кристалис смотрела на него, и у нее снова перехватило дыхание, потому что женщине вдруг стало ясно, что незнакомец не дышит. Она непременно завизжала бы, бросилась бежать или сделала еще что-нибудь, но вдруг его впалая грудь едва уловимо поднялась. Прошло секунд двадцать, прежде чем мужчина сделал следующий вдох.

Внезапно Кристалис сообразила, что все еще держит его за рукав, и разжала пальцы. Он секунду или две продолжал смотреть в ее сторону, потом развернулся и зашагал в прежнем направлении.

Прозрачная женщина ошеломленно смотрела ему вслед, дрожа, несмотря на то что ночь была теплой. Она только что видела, разговаривала и прикасалась к зомби. Кристалис жила в Джокертауне, сама принадлежала к джокерам и полагала, что навидалась всякого и привыкла ко всему. Увы, это оказалось заблуждением. Ни разу в жизни ей еще не было так страшно, даже когда она совсем девчонкой открыла отцовский сейф, чтобы финансировать свой побег из тюрьмы, которой стал для нее родной дом.

Она проглотила застрявший в горле ком. Зомби или нет, но он наверняка куда-то шел. Куда-то, где могут быть другие – настоящие люди.

Другого выхода у нее не оставалось, и Кристалис двинулась за странным мужчиной.

Идти оказалось недалеко. Вскоре он свернул на еще более узкую и менее утоптанную тропку, которая вилась по склону крутого холма и скрывалась за ним. Едва они миновали резкий изгиб тропинки, как впереди замаячил огонек. Зомби направлялся именно к нему.

На шесте перед чем-то вроде маленькой обветшалой хижины, прилепившейся к отвесному склону холма, висела ярко горевшая керосиновая лампа. Перед хижиной был разбит крошечный садик, рядом с которым стояла женщина, пристально вглядываясь в темноту.

Она была самой процветающей гаитянкой из всех, кого Кристалис видела за пределами Пале-Насьональ. Ее ситцевое платье, не скрывавшее довольно пышных форм, было чистым и новым на вид, на голове красовался ярко-оранжевый тюрбан. При виде приближавшихся Кристалис и выходца с того света женщина улыбнулась.

– О Марсель, кого это ты к нам привел? – Она хихикнула. – Да это же мадам Бригитта собственной персоной, если не ошибаюсь. – Гаитянка довольно грациозно, несмотря на свою полноту, присела. – Добро пожаловать под мой кров.

Марсель прошел мимо нее, как будто и не заметил, к хижине. Кристалис остановилась перед женщиной, которая смотрела на нее с радушным выражением, сдобренным изрядной долей беззлобного любопытства.

– Благодарю вас, – нерешительно произнесла Кристалис. Она могла бы сказать очень многое, но вопрос, неотступно сверливший ее мозг, требовал ответа. – Я хотела спросить вас… ну… о Марселе.

– Да?

– Он ведь на самом деле не зомби, да?

– Ну разумеется, зомби, дитя мое, ну разумеется. Идем, идем. – Гаитянка поманила ее в дом. – Я должна приказать моим людям прекратить поиски.

Кристалис отпрянула.

– Поиски?

– Мы искали тебя, дитя мое, тебя. – Женщина покачала головой и поцокала языком. – Зачем же ты сбежала? Мы все просто с ног сбились. Боялись, что колонна зобопов снова тебя поймала.

– Зобопов? Каких еще зобопов?

Это слово показалось ей чем-то вроде прозвища любителя джаза. При этой мысли она с трудом удержалась от того, чтобы не залиться истерическим смехом.

– Зобопы – это… – Женщина неопределенно взмахнула руками, как будто пыталась описать простыми словами что-то неимоверно сложное. – Это помощники бокора, злого колдуна, которые продались бокору ради сытой жизни. Они во всем подчиняются его приказам и часто похищают жертв, выбранных бокором.

– По… понятно. А вы, если не секрет, кто такая?

Женщина добродушно засмеялась.

– Нет, дитя мое, это вовсе не секрет. С твоей стороны это весьма похвальная осторожность. Я – Мамбо Джулия, жрица и premiиre reine [12] местного отделения Бизанго. – Заметив непонимающее выражение на лице Кристалис, она громко расхохоталась. – Вы, белые, такие забавные! Воображаете, будто знаете все на свете. Прилетели на Гаити на своем огромном самолете, покрутились здесь один день и уже раздаете чудодейственные советы, которые одним махом избавят нас от всех наших бед. И ведь никто из вас ни разу даже из Порт-о Пренса не выехал! Саркастически фыркнув, Мамбо Джулия продолжила: Вам ничегошеньки не известно о Гаити, о настоящем Гаити. Порт-о Пренс – гигантское узилище, в котором скрываются кровопийцы, высасывающие все соки из тела Гаити. Но сельская местность… о, сельская местность подлинное сердце Гаити. Дитя мое, я расскажу тебе все, что нужно, чтобы приблизиться к пониманию. Все, и даже больше, чем тебе хочется знать. Идем в мою хижину. Отдохни. Утоли жажду. Поешь. И слушай.

Кристалис задумалась над предложением женщины. В эту минуту ее куда больше заботили собственные невзгоды, чем беды Гаити, но приглашение казалось искренним. Ей хотелось дать отдых сбитым ногам и выпить чего-нибудь холодненького. Мысль о еде тоже показалась заманчивой.

– Хорошо, – сказала она и пошла следом за Мамбо Джулией к хижине. Не успели они дойти до двери, как мужчина средних лет, худой, как и большинство гаитян, с роскошной, хотя и преждевременно поседевшей шевелюрой, вышел откуда-то им навстречу.