Гейл Герстнер-Миллер - Тузы за границей

Внутри страны случаев заболеваний дикой картой почти не отмечено. Находятся такие, кто утверждает, будто покойный Иди Амин был кем-то вроде безумного туза джокера, обладавшего такой же огромной силой, как Тролль или Гарлемский Молот, и способностью превращаться в некое магическое существо – леопарда, льва или ястреба. Сам Амин похвалялся, будто может чуять своих врагов телепатически, а те немногочисленные его враги, которым удалось пережить его, говорили, что он был людоедом и считал человечину необходимой для поддержания его магических сил. Однако вся эта чепуха – слухи и пропаганда, Амин, будь он джокер, туз или свихнувшийся натурал, определенно мертв, а официально зарегистрированных случаев заболеваний дикой картой в этих краях мало.

Но в Кении, как и в прилегающих к ней государствах, свирепствует другой грозный вирус. Если дикая карта здесь – пустой звук, то СПИД приобрел масштаб настоящей эпидемии. Пока президент принимал сенатора Хартманна и большую часть нашей группы, остальные предприняли утомительную экскурсию по полудюжине клиник в сельских районах Кении, перелетая из одной деревушки в другую на вертолете. Вертолет нам выделили всего один, совсем старенький, да и тот по настоянию Тахиона. Правительство предпочло бы, чтобы мы почитали лекции в местном университете, встретились с педагогами и политическими деятелями, посетили заповедники и музеи.

Большинство моих коллег с радостью подчинились. Дикой карте уже сорок лет, и мы привыкли к ней, но СПИД – вот новый ужас нашего мира, и мы лишь только начали постигать его. У нас его считают болезнью гомосексуалистов, но здесь, в Африке, это убеждение опровергается на каждом шагу. Только на одном Черном континенте он уже собрал более обильную жатву, чем такисианский ксеновирус за все те сорок лет, что прошли со дня его распространения.

И СПИД, похоже, напасть куда более грозная. Дикая карта убивает девяносто процентов тех, кто вытащил ее, причем зачастую гибель эта ужасна и мучительна, но разница между девяноста и ста процентами не столь уж ничтожна, если входишь в тот десяток, кому посчастливилось выжить. Это разница между жизнью и смертью, между надеждой и безнадежностью. Некоторые заявляют, что лучше умереть, чем жить джокером, но я не из их числа. Пусть моя жизнь не всегда была счастливой, у меня есть воспоминания, которые я бережно храню, и достижения, которыми я горжусь. Я рад, что прожил эту жизнь, и не хочу умирать. Я смирился с тем, что скоро умру, но отнюдь не зову к себе смерть. У меня еще слишком много неоконченных дел. Говоря словами Роберта Томлина: «Я еще не посмотрел “Историю Джолсона”». И у каждого из нас есть своя такая «История».

В Кении мы видели целые деревни, которые умирают. Их жители дышат, улыбаются, разговаривают, они могут есть, испражняться, заниматься любовью и даже производить на свет детей – и все же они мертвы. Те, кто вытаскивают пиковую даму, может, и умирают в агонии неописуемых превращений, но от боли есть наркотики, а дикая карта, по крайней мере, убивает быстро. СПИД не так милосерден.

У нас много общего – у джокеров и у больных СПИДом. До отъезда из Джокертауна мы собирались в конце мая устроить в «Доме смеха» сбор пожертвований в пользу АДЛД – масштабное мероприятие с участием всех знаменитостей, которых нам удастся заполучить. После Кении я дал в Нью-Йорк телеграмму с указанием поделить выручку с каким-нибудь обществом жертв СПИДА. Мы, парии, должны помогать друг другу. Возможно, мне даже удастся навести кое-какие необходимые мосты до того, как на стол ляжет моя собственная дама пик.

Факелы в храме горели медленно и ровно, время от времени помаргивая, когда кто-нибудь проходил мимо. Их свет озарял лица людей, собравшихся в небольшой комнатушке в стороне от главного зала. Присутствовали все: и те, кто по виду ничем не отличался от обычных людей, и те, кто выглядел не совсем обычно: женщина-кошка, мужчина с головой шакала, обладатели крыльев, крокодильей кожи и птичьих голов.

Заговорил Осирис, зрящий-в даль.

– Крылатая грядет.

– Она – одна из нас?

– Она поможет нам?

– Прямо – нет, – ответствовал Осирис. – Но она хранит в себе то, чему будет дана власть совершать великое. Сейчас нам остается лишь ждать.

– Мы ждали долго, очень долго, – проговорил Анубис-шакал. – Мы сможем подождать еще немного.

Все остальные ответили ему одобрительным бормотанием. И вновь живые боги погрузились в терпеливое ожидание.

Номер луксорского отеля «Винтер Пэлас» превратился в настоящее пекло, хотя утро еще только начиналось. Вентилятор под потолком утомленно перемешивал безжизненный воздух, и пот ручейками стекал по ребрам и груди Соколицы, которая лежала на кровати, опершись на локоть, и смотрела, как Джош Маккой заправляет в камеру новую кассету. Он взглянул на нее и улыбнулся.

– Пора выходить.

Она лениво улыбнулась ему в ответ, легонько обмахивая себя крыльями, которые давали больше прохлады, чем неторопливо вращавшийся вентилятор.

– Как скажешь. – Соколица поднялась, гибко потянулась и взглянула через плечо на Маккоя, который наблюдал за ней. Она прошла мимо него, грациозно уклонившись от его протянутых рук. – Тебе не хватит на сегодня? – поддразнила она, вынимая из шкафа чистую пару джинсов. Потом втиснулась в них, хлопая крыльями, чтобы удержать равновесие. – В этой прачечной их, наверное, в кипятке выстирали. – Она сделала глубокий вдох и рывком застегнула неподатливую «молнию». – Уф.

– Зато смотрится потрясающе, – заметил Маккой.

Он подошел к ней сзади и обнял ее, и кожа у Соколицы пошла мурашками, когда мужчина принялся целовать ее в шею и ласкать грудь, все еще чувствительную после их утренних забав.

– По-моему, ты сказал, что нам пора выходить.

Маккой вздохнул и неохотно отстранился.

– Пора. Мы должны встретиться с остальными через… – он бросил взгляд на свои часы, – через три минуты.

– Очень жаль, – бросила Соколица с шаловливой улыбкой и принялась натягивать топ на узких бретельках. – Думаю, тебе удалось бы уговорить меня проваляться весь день в постели.

– Дела не ждут. – Маккой распахнул двери шкафа в поисках подходящей одежды, пока Соколица натягивала свой топ. – Мне не терпится увидеть, действительно ли эти самопровозглашенные живые боги могут делать все то, что говорят.

Она наблюдала, как он одевается. Его худощавое мускулистое тело восхищало и будило желание. Светловолосый и подтянутый, Маккой был талантливым документалистом и оператором – и изумительным любовником.