Гейл Герстнер-Миллер - Тузы за границей

– Джокером?! Вы хотите сказать, как те кошмарные существа, которые живут в Джокертауне, те ужасные страшилища?..

– Молодой человек, – сердито начал Тахион, – не все джокеры…

– Я тоже джокер, – спокойно заметила Соколица.

Оба, словно по команде, обернулись к ней.

– Да, да, – продолжала она. – Джокеры – это те, кто обезображен физически. – Женщина слегка взмахнула крыльями. – Например, вот так. Я – джокер.

За столом воцарилось молчание, наконец такисианин прервал его.

– Этот разговор ни к чему нас не приведет. Соколица, увидимся вечером.

Он ушел, даже не прикоснувшись к своему бренди.

– Н да, – протянул Маккой. – Маленькая новость, которую принес Тахион, выставляет все дело в новом свете.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, внутренне холодея.

– Я ненавижу джокеров! – выпалил ее любовник. – У меня от одного их вида мороз по коже. – Костяшки на его пальцах, сжимавших пивную бутылку, побелели. – Послушай, я так больше не могу. Я позвоню в Нью-Йорк и попрошу прислать тебе другого оператора. И заберу из твоего номера мои вещи.

– Ты уходишь? – спросила Соколица, совершенно ошеломленная.

– Да. Послушай, все было здорово, и мне с тобой было хорошо. Но черт меня подери, если я угроблю свою жизнь, растя ублюдка какого-то сутенера! В особенности, – добавил он после паузы, как будто по размышлении, – если он потом превратится в урода!

Соколица вздрогнула, как от пощечины.

– Я думала, ты меня любишь, – сказала она, и голос у нее дрожал, как и крылья. – Ты только что собирался жениться на мне!

– Я слишком поспешил. – Он допил пиво и поднялся. – Пока.

Женщина не смогла заставить себя взглянуть ему в лицо. Она уткнулась глазами в стол, застывшая и потрясенная, и не видела напряженного, томительного взгляда, который Маккой на прощание бросил на нее, выходя из бара.

– Кхм…

Хирам Уорчестер уселся напротив нее, на тот же самый стул, с которого только что поднялся Маккой. Соколица поежилась.

«Все верно, он ушел. Я ни за что и никогда больше, – поклялась она себе, – не стану связываться с мужчинами. Никогда!»

– А где Маккой? Мы с отцом Кальмаром хотели узнать, не согласитесь ли вы пообедать вместе с нами. Конечно, – добавил он, когда она ничего не ответила, – если у вас другие планы…

– Нет, – проговорила она безжизненным голосом, – никаких планов. Боюсь, буду только я. Джош, э э… поехал снимать какие-то местные достопримечательности.

Она и сама не знала, зачем солгала одному из самых старых своих друзей.

– Ну конечно. – Хирам просиял. – Идем за отцом Кальмаром, а потом в обеденный зал. Мне всегда хочется есть после того, как я пускаю в ход свою силу.

Обед был великолепен, но она едва притронулась к нему. Хирам с аппетитом поглощал огромные порции и рассыпался в цветистых похвалах батарику – египетской икре и шиш-кебабу из ягненка, к которому подали красное вино, называвшееся rubis d’Йgypte [46]. Он громогласно уговаривал Тахиона попробовать, когда тот присоединился к ним, но такисианин отрицательно покачал головой.

– Ты готова к встрече? – спросил он Соколицу. – А где Маккой?

– Уехал на съемки, – ответил Хирам. – Предлагаю отправляться без него.

Соколица пробормотала что-то в знак согласия.

– Все равно его никто не приглашал, – съязвил доктор.

Доктор Тахион, Хирам Уорчестер, отец Кальмар и Соколица встретились с Опетом Кемелем в небольшом помещении перед амфитеатром, которому так сильно досталось в утреннем нападении террористов.

– Должно быть, среди нас есть шпионы секты Hyp.Кемель обвел взглядом комнатку. – Иначе эти собаки ни за что не пробрались бы через охрану. Или же они подкупили кого-нибудь из моих людей. Мы сейчас пытаемся вычислить предателя. Эти трое головорезов убили себя после того, как были схвачены нами. – Ненависть, прозвучавшая в голосе жреца, заставила Соколицу усомниться в правдивости его слов. – Шахиды, мученики во имя Аллаха по наущению этого безумца, Нура аль-Аллы, да настигнет его долгая и мучительная смерть. – Кемель обратился к Тахиону. – Видите ли, доктор, именно поэтому нам и нужна ваша помощь, чтобы защитить себя…

Он все бубнил и бубнил. Время от времени Соколица улавливала голоса Хирама, отца Кальмара или Тахиона, вклинивавшиеся в его монотонную речь, но толком не слушала. Она знала, что на лице у нее написана вежливая заинтересованность. Такую маску она натягивала, когда в передаче у нее попадались скучные гости, которые без конца болтали ни о чем. Интересно, как Леттерман справляется без нее с «Соколиным гнездом»? Наверное, неплохо. Ее разум отказывался думать о неважных вещах и упорно возвращался обратно к Джошу Маккою. Что она могла сделать, чтобы заставить его остаться? Ничего. Наверное, и к лучшему, что он ушел, если это было его подлинное отношение к пораженным дикой картой. Мысли ее вернулись к Аргентине, к их первой ночи. Она собрала в кулак все свое мужество, облачилась в самое соблазнительное платье и заявилась к нему в номер с бутылкой шампанского. Маккой оказался в компании какой-то девицы, которую подцепил в баре. Соколица, до ужаса смущенная, ретировалась к себе в номер и принялась накачиваться шампанским. Пятнадцать минут спустя Маккой стоял у нее на пороге. По его словам, он никак не мог отделаться от той девицы.

Такая неслыханная самонадеянность поразила Соколицу. Он стал первым ее мужчиной после Фортунато, и его прикосновение было божественным. С тех пор они проводили вместе каждую ночь. Сегодня она будет спать в одиночестве.

«Он ненавидит тебя, потому что ты джокер. – Соколица погладила живот левой рукой. – Мы обойдемся без него, – сказала она своему малышу. – Нам никто не нужен».

Ее задумчивость нарушил голос Тахиона.

– Я сообщу об этом сенатору Хартманну, представителям Красного Креста и Организации Объединенных Наций. Уверен, что мы найдем способ как-нибудь вам помочь.

– Спасибо, спасибо вам большое. – Кемель потянулся через стол пожать Тахиону руку в знак благодарности. – А теперь, – сказал он, улыбаясь всем остальным, – возможно, вы захотите встретиться с моими чадами? Они выразили желание поговорить со всеми вами, в особенности, – он вперил пронзительный взгляд в Соколицу, – с вами.

– Со мной?

Верховный жрец кивнул и поднялся.

– Идемте.

Они прошли между длинными золотистыми занавесями, отделявшими комнатушку от зрительного зала, и Кемель ввел их в другое помещение, где гостей уже ждали живые боги.

Среди них был и Мин, и бородатый Осирис, и ибисоголовый Тот, и летающие брат с сестрой, и Анубис с Исидой, и еще дюжина других, чьих имен Соколица не запомнила. Они немедленно окружили посетителей и заговорили все разом. Соколица очутилась лицом к лицу с крупной женщиной, которая улыбнулась ей и заговорила по-арабски.