Андрей Изюмов - 13-47, Клин

— Если понадобится, — девчонка резко присела на левой ноге и, крутанувшись, правой провела подсечку.

Я подпрыгнул на месте, ее нога прошла подо мной, поймал момент завершения ее оборота и, когда она находилась ко мне спиной, перехватил девчонку и схватил на удушение. Обвил ее спереди ногами, чтобы не вырвалась, и упал на спину, зафиксировав положение.

— А толку-то? — прошептал я ей прямо в ухо. — Сдавлю сильнее и потеряешь сознание.

— Да лучше бы уже сразу убил, сука! — огрызнулась она.

После этих слов я тут же выпустил девушку из захвата, выбрался из-под нее и поднялся на ноги.

— Я тебе, дура, жизнь спас, — презрительно сказал я, — пошел против своих. Нарушил кучу законов, между прочим. Если бы я не вмешался, тебя бы прожарили изнури, а потом засунули в картонный гроб и спалили в печи. Те люди, которые связали тебя и засунули в мешок — мои друзья. И они тоже пошли против кучи правил, рискнули собственной жизнью, чтобы опять-таки помочь исполнить мою очень глупую, на твой взгляд, прихоть по спасению твоей гребаной шкуры!

В ту секунду она посмотрела на меня несколько по-другому. Ненависть во взгляде, безусловно, никуда не делась полностью, однако, ее градус концентрации, как мне показалось, стал пониже.

— Прихоть не глупая. Она непонятная по всем статьям.

— С детства слышите, что воины Альянса — бездушные твари? Машины, роботы, созданные для убийств? Можешь даже не отвечать, потому что нам о вас рассказывают то же самое. Обычная милитаристическая политика, ничего удивительного. Только, поверь мне, я уже не подхожу под стандартную заготовку солдата Альянса.

Я протянул ей руку. Она не пожала ее, но выдавила из себя несколько слов:

— Когда я рухнула с байка, то травмировала ногу. Кажется сильный вывих. Мне адски больно стоять.

— И при всем при этом ты пыталась провести мне подсечку, — заметил я. — Забавно, злоба притупила боль?

Она промолчала, но протянула свою руку и сжала мою.

— Ладно, — я поднял ее вверх, закинул ее руку себе на плечо, — опирайся и аккуратно пошли, попробую выправить тебе ногу.

Я привел ее в гостиную, усадил на диван и пошел к шкафу в поисках аптечки.

— Твоя жизнь — война? — услышал я за спиной.

— Твоя тоже, — ответил я, достал аптечку и вернулся назад.

Девчонка смотрела вверх на лист, прикрепленный на потолке.

— А, ты об этом… Я сразу и не понял. Это весьма старое выражение моих таких же древних мыслей. Ладно… я буду пытаться тебя лечить. Я не врач, а солдат. Знаю только азы. Поэтому прошу не орать и не гнобить меня последними словами. Если хочешь, можешь со мной разговаривать. Возражать не буду.

Если бы я посмотрел на эту девчонку впервые именно сейчас, то никогда бы не сказал, что она — профессиональный солдат. Она сидела на моем диване, и я внимательно ее рассматривал. Замученная, грязная, с кучей ссадин и синяков, которые я видел только на лице и руках, но наверняка их хватало и на теле. Кровоточащее плечо и звериный яростный взгляд вкупе с рыжими волосами придавали ей сходство с загнанным в угол раненым тигром, который попал в чьи-то капканы с мыслями о том, что вряд ли когда-нибудь уже увидит свободу…

— Ты собрался на меня пялиться, спаситель? — резко прервала девчонка мои мысли.

«Да она еще и наглая, даже в таком положении», — подумалось мне. Хотя, надо признать, это в моих глазах лишь добавило ей привлекательности.

— Ладно… нога болит, — вспомнил я. — Сейчас.

Я так и не успел сделать ничего, кроме как слегка придушить ее, с тех пор, как переступил порог своего дома. И форма на мне до сих пор была солдатская, плюс я забыл даже о том, чтобы снять шлем. Но сейчас это было как нельзя кстати.

Я протянул руки к ее штанам и даже успел взяться за пуговицу, когда получил внезапную пощечину.

— Руки прочь, скотина! — рассвирепела спасенная.

Она начинала мне нравиться все больше и больше. Я не стал ничего отвечать, а лишь весьма сильно ударил ее по ноге.

Девчонка издала душераздирающий рев, а затем начала крыть меня отборнейшими грязными ругательствами.

Выслушав все это, я участливо поинтересовался:

— Больно?

— Да чтоб ты сдох, сука, паскуда тупая!

Не желая по новому кругу слушать о себе различные сложные словесные конструкции, я перебил ее:

— Мне нужно снять с тебя штаны, для того, чтобы…

Она тут же прервала меня и грубо ответила для чего, по ее мнению, я хочу снять с нее штаны.

Я ухмыльнулся и покачал головой.

— Да нет, не для этого. Если тебя оставить в покое, то через несколько часов нога опухнет, и ты будешь при каждом движении испытывать боли, которые вообще никак не сравнить с тем, что ты чувствуешь сейчас. Я помочь хочу, а не изнасиловать тебя, потому что если бы я хотел, то в твоем состоянии легко бы реализовал всю эту похоть. Но я ведь этого не делаю. Вывод?

— Черт тебя знает, что ты скажешь уже после того, как стащишь штаны! — рявкнула девчонка. — Да я твою рожу сегодня увидела первый раз в жизни!

— Без ноги останешься, дура! — не выдержав, заорал я.

Девчонка вздрогнула, посмотрела на меня и тяжело вздохнула. Расценив это как жест согласия, я расстегнул пуговицу на ее штанах и потянул их вниз, автоматически проведя рукой по уже голым бедрам. Кожа была бархатной, нежной и безумно приятной на ощупь, мне даже захотелось совсем не убирать руки.

Однако пришлось это все-таки сделать, потому что мне явно не хотелось нарваться на еще одну порцию матерной брани. Да и, к тому же, не получив за прикосновение к обнаженным бедрам по лицу, я начинал ощущать явный прогресс в общении.

Сняв с нее, наконец, штаны, я не удержался от подробного визуального исследования объекта.

Ножки были превосходные… особенную сексуальность им предавали кое-где проглядывающие мышцы, девчонка явно уделяла своему физическому развитию немалую долю времени. Черные простые трусики безо всяких нелепых кружев на ее теле вообще смотрелись настолько божественно, что я не удержался и выдохнул.

— Что? — подозрительно уставилась на меня рыжая.

Я помотал головой, стараясь разогнать хлынувшие туда мысли.

— Да так… Ничего… Ноги у тебя великолепные, — машинально ляпнул я.

Клянусь, в какой-то миг мне показалось, что сейчас она улыбнется. Блеснули искорки в глазах, дрогнули уголки губ… а потом она вновь сменила человеческое лицо на каменное и молча и гневно на меня посмотрела, словно вспомнив, что нужно оставаться злой и противной.

— Надеюсь, трусы снимать не надо? — злобно поинтересовалась девушка.

Я хохотнул.

— Не-а, если ты сама уже не напрашиваешься на секс, которого только что явно опасалась.

Это было уже хамством, и рыжая плюнула мне в лицо. Я резко дернул головой, и плевок пролетел мимо.