Андрей Изюмов - 13-47, Клин

Мучительная боль сковывает меня. Правую руку моментально сводит судорогой, винтовка падает на землю, плечо заливает кровью, а отрезанный кусок мяса с неприятным, отвратительным шлепающим звуком падает на асфальт.

Всех моих сил хватает только на один удар, стряхивающий напавшего парня со спины. Правая рука отказывается сжиматься в кулак, лезвия перчатки не появляются. Левой рукой, выхватывая тесак, я, разворачиваясь в воздухе в прыжке, наношу рубящий удар. В тот момент, когда повстанец поднимается на ноги, прямо в его шею влетает острое лезвие, перерубая ее напрочь.

Изо рта парня хлещет кровь в тот же миг, когда я, действуя абсолютно автоматически, кручусь на правой пятке и сильнейшим ударом левой ногой с разворота впечатываю свой тяжелый армейский ботинок в лицо уже мертвому повстанцу.

Голова, теперь держащаяся примерно на двухсантиметровом куске мяса и кожи, отрывается от шеи окончательно, с хлюпающим звуком открывая фонтан крови, и устремляется в полет по двору базы.

Тело парня падает в лужу на земле одновременно со мной. Кровь без остановки идет и из его шеи, и из моего плеча. Голову мутит, наружу просится ужин. Из последних сил я включаю в ухе коммутатор:

— Это 13–47! — хриплю я, надеясь, что мой голос разберут. — Проникновение на базу! Нужна помощь… — и я теряю сознание от потери крови.

Рубин еще долго бормотал себе что-то под нос. Я достал армейский нож и от скуки покрутил его на ладони, проверяя баланс.

Наша база была подземной, как и жилье любого из нас, но площадь, которую она занимала, все равно окружала трехметровая металлическая стена. На случай внезапного нападения здесь поднимался купол, как дополнительный рубеж, охраняющий территорию.

В воздухе ослепительно вспыхнуло. Где-то высоко в небе возник легкий межзвездный истребитель. Мы все запрокинули головы, и прямо на наших глазах истребитель выпустил сразу три ракеты, которые понеслись точно в сторону базы.

— ПВО! Активируйте ПВО! — истерическим голосом заорал капитан, лицо которого было слишком близко знакомо с моим кулаком.

Артиллерия была полностью автоматической и всегда находилась в состоянии полной боевой готовности, у кэпа просто сдали нервы.

Не имея возможности ничего сделать, я просто стоял и смотрел на ракеты и на залпы, пролетавшие мимо них. Оптимизм улетучивался с каждой новой секундой. Ракеты великолепно маневрировали, уходя от, казалось бы, стопроцентных попаданий.

«Интеллектуальные системы управления, — мелькнуло в моей голове, — повстанцы не такие дикари, как нам рассказывают».

Я зачарованно смотрел на эту картину. В тридцати метрах от меня Кошка и Вирус занимались тем же.

— Этот парень, которого ты убил, Клин, был на два года младше тебя. Восемнадцать. Столько же, сколько было Шершню, — сказал Вирус.

Он пришел навестить меня в больнице, где я валялся уже два дня после нападения ночью во дворе базы.

Я помрачнел. Когда-то Шершень был нашим общим другом, но, будучи на год старше нас обоих, он так и не дожил до сегодняшних дней. Уже на третий день службы, по пути на базу он наткнулся на партизанский отряд повстанцев. Остатки его тела нашли и похоронили, но узнать его было физически невозможно. Тех, кто это сделал, найти не удалось.

— Это война, — выдавил из себя я. — Если бы не я, тогда он бы завалил меня.

— Да знаю я… — Вирус на секунду задумался. — А ты смог бы точно так же убить девушку, Клин? — вдруг спросил он.

Я подумал и честно ответил:

— Не знаю.

— Надо знать, друг. Иначе это может оказаться последним, что ты узнаешь.

В ответ я не выдавил из себя ничего.

Две ракеты ПВО все-таки сбило еще в тридцати метрах над нами, третья же, выбросив из носа острый шпиль, достигла цели и на полном ходу воткнулась прямо в центр базы.

Все машинально бросились врассыпную, даже те, кто, как и я, были на стене.

Но ничего не последовало. Ни малейшего намека на взрыв.

— Штырь! Зафиксировалась! — крикнула Кошка, ткнув пальцем в ракету. — Она не боевая, это передатчик!

В ту же секунду с края оврага спрыгнул байкер.

Я ненавижу джетбайки. В принципе, это тот же мотоцикл, только на гравитационной подушке. Боковые грави-стабилизаторы не дают ему завалиться при езде на высоких скоростях. Джетбайк постоянно висит в полуметре над землей, хотя может подниматься намного выше, но эта высота — стандартная. А еще байки снабжены смесью «нитро», позволяющей им разгоняться до вообще запредельно-невероятных скоростей.

Однажды, еще в далеком периоде моей юности, я прокатился на джетбайке. Случайно задев переключатель «нитро», я влетел в стену и переломал обе ноги, несколько ребер и левую руку. Спасли меня опять же привитые мне гены и высокая способность к регенерации. Только это не оставило меня инвалидом на всю жизнь. Уже прошло десять лет, но я до сих пор боюсь джетбайков до смерти.

Развив огромную скорость, на краю оврага байкер вдавил «нитро» до отказа. Прыжок получился громадным, и байк, словно в каком-то фильме об экстремалах, стремительно летел на огромной скорости прямо к нашей базе.

Мы все вскинули к плечам винтовки и открыли огонь. Вернее — попытались открыть.

Абсолютно все стрелковое оружие не реагировало. «УОА» отказывались стрелять по байку. Молчало и ПВО.

— Ракета передает блокирующий импульс! — закричала Кошка.

Ни единой секунды я не сомневался в ее словах. Уж кто-кто, а Кошка в оружии понимала побольше меня.

Байк перемахнул через стену, и тогда мне в голову пришла мысль.

Сорвав с пояса пистолет, я открыл огонь по боковым стабилизаторам байка. Импульс абсолютно никак не повлиял на мое второе огнестрельное оружие, ибо за его стрельбу отвечала механика, но никак не электроника.

Правый стабилизатор разлетелся на куски после нескольких попаданий, байк резко накренился, гравитационный баланс полетел к чертям, а байкер вылетел из седла, рухнул вниз и проскользил по земле несколько метров, остановившись только при ударе о забор.

Я спрыгнул со стены и направился к нему, на ходу меняя обойму. Солдаты покидали свои места и устремлялись к байкеру. Я продирался сквозь толпу в стремлении посмотреть на того, кого подстрелил.

— На джетбайке бомба! — крикнул кто-то из толпы. — Всю базу бы на хрен разнес!

Я даже не обернулся на этот крик. Все мое внимание было приковано к байкеру. Толпа обступила его, но все держались полукругом на расстоянии около двух метров. Никто даже не пытался ничего с ним сделать, потому что даже за самосуд над повстанцем можно было бы попасть под трибунал.

— Повстанец! — заорал Рык, показывая на байкера.

Он мне никогда не нравился. Один из тех подонков, которые ради своей корысти всадят нож в спину собственному брату, не задумываясь ни секунды. Крайне неприятная личность.