Евгений Прошкин - Слой

Верхняя губа с непривычки мерзла. Костя вспомнил, что это назойливое ощущение не покидало его всю дорогу — от самой «Октябрьской». Хотя... дорога не может начинаться в метро. Откуда он ехал? Константин нерешительно посмотрел на часы — двенадцать. В смысле, полночь.

— Где тебя носило? — выглянув из кухни, сурово произнесла Настя. — Ответь мне, я требую.

— Я не помню, Настюх, — плаксиво протянул Костя. — Честно, не помню. Бывает же такое!

— Да не бывает, не бывает, мразь ты паршивая! — Она в сердцах швырнула на пол какие-то сковородки, и соседи предупредительно стукнули в стену. — Ты у нее уже как дома. Освоился, кобель! Уже бреешься, ванны принимаешь, сластолюбец сраный! Иди жрать, скотина!

Настя опять заплакала и быстро, не глядя по сторонам, перебежала из кухни в комнату. Константин, расстроенный не меньше, понуро доплелся до стола и взял ложку. В выпуклой нержавейке отражалась карикатурная морда — без усов. Немного подумав, он открыл холодильник и достал бутылку «Посольской». Берег на особый случай. А сейчас какой? Костя налил грамм двести и, откромсав маленький кусочек сыра, выпил.

Удивительно, но его развезло от первого же стакана. Константин планировал прикончить целый пузырь — он прекрасно знал, что и после литра остается в норме, — но теперь почему-то обмяк и сразу захотел спать.

Сегодня складывалось как-то не так...

Удивительно, но все шло как по маслу. Ни больных, ни медперсонала в коридоре не было, только неизменный санитар у выхода на лестницу, но он, кажется, читал какой-то журнал.

Петр отпустил ручку и плотно закрыл дверь. Ключ повернулся мягко, почти без звука, — вот что значит казенное помещение.

Где-то взорвался дружный хохот. Петр вздрогнул и мгновенно вспотел, но сообразил, что это из комнаты отдыха. По утрам всю неделю показывали повторы старых выпусков КВН. Администрация не противилась — положительные эмоции полезны.

Переведя дух, он зажал ключи в кулаке и с независимым видом прошествовал в палату. Дежурный оторвался от журнала и, пронзив Петра бдительным взглядом, вернулся к чтению. Этот самый лучший. Были еще трое других — с длинными руками и совсем без мозгов, а этот все-таки не пустая кегля. Но и справиться с ним потруднее будет.

«А справляться придется, — со сладким томлением подумал Петр. — Сегодня, и обязательно до обеда, пока не хватятся Кочергина».

В палате находились только Гарри и Зайнуллин.

— Рано тебя сегодня отпустили, — заметил Ренат. — Как прошло?

Петр неопределенно повел рукой — нормально прошло.

Полонезов не сказал ничего, он был занят какой-то композицией.

Петр открыл тумбочку и достал книгу. Зачем — он не знал. Он просто выполнял задуманную кем-то многоходовку. Этапы сменялись сами собой по мере выполнения — ему оставалось лишь верить, что все его шаги укладываются в единый план. И надеяться, что этот план достаточно проработан. Другого уже не будет.

Геологический справочник весил как чугунная пепельница. Петр подержал его в руке — нет, лупить им никого не надо. А что тогда?.. А вот: книга переломилась пополам, и из нее выпало несколько банкнот. Восемьдесят рублей. Плюс полтинник покойного Кочергина — сто тридцать. Тридцатку Петр отложил в карман, а сотню бросил на тумбочку.

— Гарри!

— Чего тебе? — недовольно спросил старик.

— Партеечку, а?

— Давай, давай, — промурлыкал Полонезов и, торопливо смешав фигуры, перенес доску к нему на кровать.

— На что?

— Так... на что... просто так.

— Э, Гарри, это несерьезно. У меня есть сто рублей.

— А у меня нету, — без сожаления сказал старик.

— Тогда на «кукареку». Идет? Проиграешь — полезешь под койку, выиграешь — получишь сотню.

— Зачем она мне?

— Гарри, ты совсем дебил, — подал голос Зайнуллин. — Сто рублей ему не нужны! Да ты знаешь, почему эти суки с тобой играть не хотят? Не на деньги потому что! А если на деньги — каждый согласится. Отбоя не будет!

— Да? — с сомнением поинтересовался Полонезов.

— Да! И я сыграю, и любой. Петр благодарно кивнул Ренату и выжидательно посмотрел на старика.

— Хорошо, — согласился тот. — Какая? Петр ткнул в левый кулак, и старик ехидно показал черную. Петру было все равно, играть он не умел.

Расставив с помощью Зайнуллина фигуры, он последовательно отдал четыре пешки, коня и обоих слонов. Когда гроссмейстер съел ферзя, Ренат сказал, что дальше все ясно, и Петр не возражал.

— Вот так, — молвил донельзя гордый Полонезов. — Меня на чемпионат приглашали, а я...

— Тоже мне! — презрительно бросил Зайнуллин. — У Петрухи склероз, его кто угодно охмурит. И вообще, он псих. А ты с нормальными пробовал? С санитаром ты пробовал?

Реплика про психа показалась Петру обидной, но Зайнуллин говорил дело: если удастся натравить Полонезова на охрану, дальше будет легче. Собственно, ничего другого Продуманный План и не предполагал.

— Да он со мной не станет, — отмахнулся старик.

— За деньги-то? За сто рублей и не станет?

Гарри нерешительно поковырял в ухе и, собрав фигуры, вышел в коридор.

— Сейча-ас, — мечтательно протянул Ренат. — Пойдем, поприкалываемся.

— Рано, — сказал Петр. — Пусть начнут, а то бычара догадается.

— Пусть, пусть, — закивал Зайнуллин. — Правильно. Ох, ну и веселуха будет! Этот, сука, если и проиграет, все равно бабки заберет, а Гарри... нашему Гарри можно ногти выдрать — он промолчит, но шахматы... они его до крезухи довели, а скоро и до могилы!.. Наш Гарри даст стране угля. Ох, сидеть ему на сульфе!

Ренат растер шершавые ладони и заплясал у двери. Ему не терпелось выглянуть и узнать, как проходит партия.

— Ну, что там? — спросил Петр.

— А... Играют, суки. Санитар, кажись, тоже кумекает. Не к тому послали, надо было с Кланом замутить. Он бы ему устроил и дебют, и гамбит, и паяльник в жопу.

— А кто сегодня по отделению?

— Гитлер Югенд. КВН со всеми смотрит, сука белобрысая.

— Сам-то чего не пошел?

— Да я этого не люблю — когда все ржут. И потом, мы же с тобой договорились.

— Да? И о чем?

— Как?.. А, ты же того... Я и забыл. Вчера вечером добазарились. Ты по вечерам немножко в себя приходишь, восстанавливаешься. Наутро — колода колодой, а вечером ничего, вечером с тобой интересно.

— Интересно... — задумчиво произнес Петр. — Ну так о чем мы договорились?

— Сценку поставить. Я же во ВГИКе, на режиссерском.

— Конкретнее.

— Куда уж конкретней? Все. Сейчас подерутся — вот и сценка. И никакой КВН не нужен,

— А дальше?

— Потом ты хотел продолжение сделать, чтоб я, значит, заперся в туалете и звал на помощь. Только я колебаюсь.

— Не надо, Ренат, не колебайся.

— Так я ж на режиссуре, актер из меня неважный, — признался тот.

— Особого таланта не требуется. Держи дверь крепче и ори громче. Мы их всех наколем. Пьеса года получится!