Евгений Прошкин - Слой

Петр не глядя взял из пепельницы чью-то тлеющую сигарету и затянулся. С омерзением посмотрел на фильтр и, убедившись, что курит тонкий, как спичка, «Вог», швырнул его в раковину.

— На демократию пробило, да? А то проголосуем.

— Мы в твоей сотне пока что не числимся, — заявила Настя.

Он зыркнул на Константина.

— Командир, я подчинюсь, — ответил тот. — Если прикажешь, я с тобой уйду. Но лучше бы ты не приказывал. Успокойся, чайку попей.

Петр поднял чашку, но, задумавшись, поставил ее обратно.

Терять квартиру было жалко, тем более что из-за нее грохнули такого полезного человека, как Борис. Ха, это теперь выясняется, что полезный, а во время их первой встречи он был полным дерьмом.

А разве грохнули из-за квартиры? Нет, конечно, ради безопасности. Ради нее же и нужно уйти. Того и гляди нагрянут опять, у них и ключи имеются.

Тетрадь. Определенно, им нужна тетрадь. Красная. В клеточку небось. Фу ты, прямо как в сказке про отличников. Им — это Немаляеву. И Нуркину. Хотя не факт, что они и здесь вместе. Петр вспомнил разговор в «Золоте нибелунгов» — Немаляев уже тогда пускал слюну насчет возвращения. Блеф. Но зачем? И отпустил его — зачем? Еще и со спектаклем. Хотел через него на Ополчение выйти? Да где оно, горемычное...

И сейчас тоже. Мурлыкни Немоляев Саперу в трубочку, через секунду — три теплых трупа. Получите, распишитесь. ан нет, ушли. Тетрадь не нашли и свалили. Красную тетрадь. Красненькую... А если б нашли? Вот тогда другое дело. Тогда он, сотник Ополчения, был бы неинтересен. А пока, стало быть, нужен. Пока Немаляев верит, что он ищет Костю. Уникального Роговцева, который обучит его величество шляться по слоям, как по бульвару.

А тетрадочки-то нет. Не то дамы сперли, не то Ренатик подсуетился. Зачем ему, он же тупой! И еще — Константин. Нет, с его стороны это было бы глупо. Сам же про нее и сказал. Сам сказал — сам украл. Как там Людмила говорила? Афоризмы... Все — брехня. В тумане все. В таком жутком туманище. Неадекватный Зайнуллин, просвещающийся Роговцев, боевые подруги, невесть откуда свалившиеся, и на удивление гуманный Немаляев. Душка Сан Саныч.

— Ренат, ты в Мурманске не бывал? — спросил Петр.

— Нет, и не собираюсь, — буркнул Зайнуллин, пережевывая сыр. К колбасе он по понятным причинам не прикасался.

— Собирайся, Ренат. То, что ты там не был, — это хорошо. В психдиспансере в ихнем не значишься. Завтра и поедешь. Поездом, потихоньку.

— Я самолеты не люблю. Падают они, суки.

— Поездом, ты не слышишь, что ли? — повысил голос Петр. — Чтоб не регистрироваться. Костя тебе адрес нарисует. Фамилия — Кокошин. Пришел, увидел и пришил. Только без фейерверков. Культурненько. Деньги на дорогу получишь, «ствол»...

— У меня «вальтер».

— Я не забыл. «Ствол» после акции бросишь на месте, пусть тебя за киллера примут. Он же бандитский?

— Бандитский, — кивнул Константин. — Вот и ладно. Вопросы.

— А можно, я по-своему? Мне один чувачок в дурке про колумбийский галстук...

— Прекрати.

— Да это круто! — загорелся Ренат. — Вот так горло надрезаешь, и язык оттуда...

Настя перестала есть и крепко приложила Зайнуллина по затылку.

«С психом будет трудно, — отметил про себя Петр. — А с бабищей — подавно».

— Дамы занимаются подбором новой базы. Сроку — три дня.

— Чем платить будешь, команданте? — спросила Настя.

— Собой, — хихикнул Ренат. — И я на сдачу.

Людмила пнула его под колено. Зайнуллин схватил бутерброд и, прихрамывая, отошел к плите.

— Речь об оплате не идет. Если что потребуется — взяла и купила. Если рассчитываешь на гонорар — до свидания, — резко бросил Петр.

— За идею, значит...

— Ты больше привыкла пасти рвать за честь клана? У нас тут тоже клан. Россия называется. А вообще-то...

— Вообще-то мы вас не держим, — закончил за него Константин. — Я вам денег обещал. Подкину. А там смотрите.

— Куда идти-то, Насть? — спросила Людмила. — К ментам в засаду? Мы же сюда...

— Ну что ж ты, овца, лезешь? Дай поторговаться немножко! — улыбаясь, проговорила Настя. — Условия: с кем спать, с кем не спать — на наше усмотрение. Наберем свою бригаду — командуем сами.

— В пределах общей стратегии, — вставил Петр.

— Финансовые вопросы тоже решаем сами, — продолжала Настя. — Захотим отколоться — никаких разборок, никаких отступных. Расходимся мирно. А, и вот еще: на домашние работы не подписывать. Все делаем по очереди. Мы тебе не женщины Востока.

— Заметно. Короче, вы остаетесь.

— Мы остаемся, — кивнула Людмила. Костя сходил в комнату и принес оттуда разобранный «ПМ».

— Помочь или справишься?

— Первый «ствол» родители мне подарили на шестнадцатилетие, — улыбнулась Людмила. — Вернее, это они думали, что он у меня первый.

— Родители, — развел руками Петр. — Они всегда отстают от детей. Господи, что же будет лет через сто!

— Это еще греки спрашивали, — сказал Костя. — Древние. Нам кажется, что мир меняется. На самом деле — нет.

Людмила в мгновение ока собрала пистолет и небрежно бросила его в сумочку.

— Меняются только декорации, — согласилась она.

Немаляев рассеянно повертел в руке бутылку «Карвуазье», но так и не налил.

— Ты уверен? Ты на все сто уверен?

— Штаб, раньше ты мне этого вопроса не задавал, — обиженно проворковала трубка. — На сто, не на сто... не было там никаких записей. Даже блокнотика паршивого не нашли.

— А хорошо искали?

— Ты сам сказал: они где-то на виду. Ну, мы пнули по верхам. Если базар о тайнике, надо специалистов посылать.

— А гаврики? Что у них — шведская семья? Они могли взять, как думаешь? По мордам ничего не заметил?

— Да какие морды? Один вообще не при делах Петя из него, кажется, бабки вышибает. Телка... с ней тоже не ясно. Каменная. «Ствол» увидела — и на пол. Но без нервов, строго так: раз-два. Жизнь похоже, знает. Я ее вроде встречал где-то... но не помню. Может, с братком, может — так, сам...

— Что ты мне своими козами голову забиваешь? — начал злиться Немаляев. — Не помнишь — хрен с ней. Как Петр себя вел? Не дергался?

— Тоже как скала. После разговора, когда стали шмонать, сник немного. Но мне ведь не до него было. Штаб, там квартира недетская, метров сто пятьдесят. Надо группу из десяти человек, и с приборами.

— Дурак! — крикнул Немоляев. — Нет такого прибора, чтоб бумагу искал!

«Зря наорал, — тут же подумал он. — Люди не виноваты. Хочешь добиться толка — объясни солдату его маневр, а потом уж требуй. Но как же объяснить-то? И кому — братве?» Впрочем, был у него еще один человек, посвященный в этот странный расклад с переселением душ. Но тот — темная лошадка, его еще проверять и проверять.

Немаляев раздосадованно вздохнул и налил-таки коньяка. Не спеша выпил, сунул в рот ломтик лимона и задумчиво засопел.