Евгений Прошкин - Слой

Сейчас ему скажут: «Именем Народного Ополчения». У них традиция. И выстрелят. Наверно, в затылок.

— Ненормальный какой-то, — пожал плечами Кирилл.

И выстрелил в затылок.

С утра интереса к телевизору никто не проявлял, но к двенадцатичасовому выпуску новостей все трое случайно собрались у экрана. Древняя «Радуга» в корпусе из ДСП долго грелась, потом пришлось ковыряться с антенной и подстраивать цвета. Когда изображение стало более-менее приемлемым, уже шла заставка.

Владислав Нуркин мертв — это первое, что сказал ведущий после того, как поздоровался и, естественно, улыбнулся.

Костя ждал картинку, но ее так и не показали — по словам диктора, милиция блокировала шоссе, и ближе чем на три километра журналистов не подпустили. Подробный рассказ о гибели основателя партии Прогрессивного Порядка обещали дать в воскресенье, в авторской программе Сидорчука.

— Вы чем-то недовольны? — поинтересовалась Людмила. — Обидно, что его прикончил кто-то другой?

— Нам по-всякому годится, — ответил Константин, поспешно рисуя на лице радость и удивление. — Этой сволочи больше нет! Гори в аду, гнида! — добавил он, стараясь не переборщить.

— Да, туда его, — невнятно произнес Петр и выключил телевизор. Он выглядел так, будто решался на визит к стоматологу.

Костя осторожно глянул на Людмилу и прочистил горло.

— Жара. Пивка бы. Хорошо бы.

— Ну, — выдавил Петр, отклеивая сухой язык. — Сходи, а?

— А что, схожу, — сразу согласился Костя.

— И меня заодно проводишь, — поспешно бросила Людмила.

— Да, проводи, — совсем не по-джентльменски попросил Петр.

Торопливо собравшись, Людмила подошла к двери и топнула ножкой. Константин оторвался от баула с оружием — она сурово посмотрела ему в глаза и отрицательно покачала головой. Он взвесил в руке новенький «ПМ» и бросил его обратно в сумку.

— Побольше возьми, — крикнул из комнаты Петр.

— Чего?

— Пива.

— А-а... Конечно.

Очутившись на лестнице, Костя с Людмилой одновременно вздохнули.

— Ты должна была оскорбиться, — проговорил Константин. — Он так тебя спровадил... Это даже неприлично.

— Я и оскорбилась, — ответила она. — Передай своему командиру, что он козел драный.

— Он мне больше не командир... Да, забыл спросить. Как вчера прошло?

— О чем это ты? — насторожилась она.

— Петр намекал, что вы с Настей... в общем...

— Это не он намекал, а ты.

— Неужели?..

— Заткнись, а то дядюшке пожалуюсь — он тебя пристрелит.

Костя вдруг подумал, что Петр может наблюдать за ними из окна, и повел Людмилу к проспекту, где ездили хоть какие-то машины. На их улицу никто почему-то не заезжал, и быстро обнаглевшие пешеходы бродили прямо по мостовой.

Пройдя мимо череды продуктовых магазинов, Константин обратил внимание, что среди них нет ни одного работающего. Витрины, дабы не искушать народ, были прибраны, а некоторые завешены брезентом. Желтая бочка со словом «Пиво» валялась на боку, под ней, высунув тонкий язык, лежала придавленная кошка.

— Жалко... — тихо произнесла Людмила.

— И людей тоже, — сказал Константин. Он остановился у таксофона и достал магнитную карту.

— Кто будет звонить?

— Ты начал, ты и...

— Чей он родственник, мой или твой? Она сунула карту в прорезь и вручила Косте трубку.

— Набирай.

У Немаляева было занято. Людмила недоверчиво послушала короткие гудки и, сбросив вызов, нажала «повтор». Снова занято.

Она порылась в сумочке и вытащила плоскую пачку сигарет. Константин отогнал от себя дым и снова набрал номер.

— Сан Саныч? Я готов, — проговорил он и, озадаченно уставившись на трубку, повесил ее на рычаг.

— Ну?

— Приедут через две минуты.

— Куда приедут?!

— Сюда.

Людмила как раз докуривала, когда перед ними затормозил инкассаторский броневик.

— Спасибо не труповозка, — заметил Костя.

Тяжелая дверь неправильной формы отползла вбок, и на тротуар спрыгнул молодой мужчина в светлом костюме.

— Я его знаю, это Сапер, — сказала Людмила. — Петр его так называл.

— Из инженерных войск? — переспросил Костя.

— Из дядиных.

Не говоря ни слова, Сапер посторонился и помог Людмиле взойти на высокую подножку. Оказавшись в машине, Константин закашлялся — внутри было душно, как в бане, и нестерпимо воняло бензином. Сапер залез последним, и броневик сразу тронулся.

Кроме них, в кузове находилось трое автоматчиков — двое на узких сиденьях по бортам и третий сзади. Не жалея брюк, он пристроился на пыльной запаске и держал «АКС» стволом к бойнице. На полу, то и дело ударяясь друг о друга, перекатывались два гранатомета. Толстые треугольные окна были намеренно измазаны чем-то жирным, и сквозь них пробивалась лишь смена света и тени.

Константину захотелось узнать, действительно ли на улицах так опасно или бандиты пижонят, но он решил, что этот вопрос не имеет смысла. Всю дорогу они с Людмилой молчали, и Сапер, похоже, был им за это благодарен.

По истечении десяти минут стало ясно, что броневик выезжал за ними не из резиденции Немаляева. Машина кружила где-то поблизости — вероятно, Сан Саныч предвидел, что они позвонят с улицы.

Примерно через полчаса броневик остановился. Константин собрался выйти, но Сапер жестом велел ему сидеть и махнул одному из стрелков. Лишь убедившись, что угроза отсутствует, Сапер спустился сам и подал руку Людмиле.

Их направили к подъезду обычного панельного дома, при этом бойцы встали по бокам так, что и словить пулю снайпера, и удрать было одинаково сложно.

На площадке десятого этажа отирались еще двое с автоматами, и Сапер, выходя из лифта, изобразил ладонью что-то неопределенное. Охранники поводили в воздухе широким радаром и указали на сумочку. Не задавая вопросов, Людмила вытряхнула ее на пол и подвинула носком зажигалку. Больше у них претензий не было.

Задрав голову к телекамере, Сапер поправил галстук, и железная дверь отворилась.

— Идти медленно, там детекторы, — предупредил он. — Квартира тридцать восемь.

Костя с Людмилой прошагали по коридору и остановились на пушистом коврике.

— Я звонил, теперь твоя очередь.

Она хотела возразить, но им открыли и без звонка.

— Дядя Саша, это я, — просто сказала Людмила. — Здрасьте.

— Ты?..

Немаляев похлопал седыми ресницами и нерешительно развел руки. Секунду постояв, она бросилась к нему на грудь и заплакала.

— Люд очка... Людочка... — твердил он. — Откуда ты?

— Издалека, дядя Саш, — всхлипнув, ответила она.

Немаляев перевел взгляд на Константина.

— Роговцев? Вот почему ты не испугался...

— Не поэтому. Пригласите?

— Ноги вытри, — велел Немаляев и, обняв Людмилу, повернулся к нему спиной.

Константин повозил подошвами и протиснулся внутрь. Квартиру перестроили под кабинет или огромную комнату отдыха — сразу и не поймешь. У стены стояли два кожаных дивана под прозрачной пленкой, в центре — стол с замотанными в бумагу ножками, а в углу громоздились нераспечатанные коробки с какой-то оргтехникой.