Евгений Прошкин - Слой

— И еще хотелось бы побеседовать, — напомнил Константин. — Если у вас найдется свободная минутка.

— Конечно, — сказал Сан Саныч — Завтра смотри телевизор.

Немаляев положил трубку и, подперев лоб ладонью, задумался. Вопрос, что более ценно — живой Роговцев или записи мертвого Черных, решился сам собой.

Завтра он получит все.

Кортеж из четырех автомобилей выехал за Кольцевую и наконец-то разогнался. В городе, несмотря на старания прикормленных инспекторов, это было невозможно. На проезжую часть все время выскакивали какие-то юродивые с иконами и колокольчиками, тут и там валялись разбитые чемоданы, видимо срывавшиеся с переполненных багажников, а в одном месте дорога была перекрыта баррикадой из больших картонных коробок. Милиция попыталась растолкать их машиной, но преграда загорелась. Сама или с чьей-то помощью — поди разбери.

Сразу за мостом пошел лес, и на трассе стало спокойней. После шестого километра попалась стайка велосипедистов, но охранник в первом джипе показал им автомат, и спортсмены, как один, слетели в канаву.

— Значит, вы говорите, ваше финансовое положение пошатнулось, — ни с того ни с сего сказал Нуркин.

— Я ничего такого не говорю, — возразил Горшков.

Он вздохнул и отвернулся. Телохранитель советовал ему не садиться в чужую машину, однако Нуркин был так настойчив, что Горшков побоялся его обидеть. А обижать потенциального инвестора он себе позволить не мог.

— Рейтинг падает, скоро вообще опустится до кабельной станции... — сочувственно продолжил Нуркин. — Рекламодателям это известно, приходится снижать расценки. Толковые журналисты бегут. За спутник задолжали, того и гляди отключат. Уйдете с Дальнего Востока — разоритесь совсем. В лучшем случае превратитесь в городской канал. Частные объявления, получасовые ролики про чудо-швабру, второсортные сериалы... А начинали довольно бойко.

— Вы неплохо осведомлены, — стиснув зубы, промолвил Горшков.

То, что пикник — повод для деловой беседы, было ясно сразу, но перехода Горшков ожидал более плавного и корректного.

— Денег я вам найду, но только под мой, э-э... эксклюзивный проект. Все силы придется бросить на север.

— Питер?

— Дальше. Вы вещаете на Мурманск, и в этом ваше спасение.

— Там же одни военные.

— Во-от. Вам необходимо инициировать конфликт между Министерством обороны и командующим Северо-западным объединенным округом. Вернее, конфликт возникнет сам по себе, за вами — информационная поддержка. И еще нужно создать студию для прямых трансляций.

— Тоже в Мурманске, — уточнил Горшков.

— Вашу собственную студию, которую будут охранять мои люди.

— Допустим, конфликт министра и командующего. А что потом?

— Легко догадаться. Указ об отставке.

— А потом?

— Я отвечу уклончиво: не ваше дело.

Горшков вынул из пачки сигарету, но, заметив осуждающий взгляд Нуркина, бросил ее в пепельницу. И это добило его окончательно.

Пару лет назад таких, как Нуркин, он нанимал сам. Нанимал целыми фракциями, и они отрабатывали — либо голосованием «за», либо голосованием «против», в зависимости от того, что он им присылал на пейджер. Всего два года назад он поднимал и проваливал губернаторов, брал за горло кандидатов в президенты, а теперь не мог покурить в чужой тачке.

«Вольво» Нуркина по сравнению с его, хоть и не новым, «Роллс-Ройсом» выглядело совмещенным санузлом. Точно такое корыто он подарил зятю — не на свадьбу и не на Новый год, а просто от хорошего настроения. Теперь в «Вольво» сидел какой-то лысый хмырь и диктовал, где дело его, а где — не его.

— Нет, — сказал Горшков.

— Я забыл назвать сумму.

— Не имеет значения. Для меня это неприемлемо. Так опасно я еще не играл. И не буду.

Нуркин громко высморкался и, скомкав платок, выбросил его в окно.

— Помните, я просил вас поучаствовать в одном радиоспектакле?

— На рыбалке у Корнеева? Конечно. Надеюсь, ваш соратник по партии остался доволен?

— Соратник, — усмехнулся Нуркин. — Вы знаете авторитета по кличке Штаб?

— Как человек, связанный со средствами информации...

— Как человек, управляющий этой самой информацией, — поправил собеседника Нуркин.

— Вы мне льстите. Ну и что? Мы записывали розыгрыш для Штаба?

— Ему это смешным не показалось. Дело в том, что вы не слышали всю пленку. Ваши реплики очень удачно вписались в общий... сюжет. Я специально нанимал драматурга. Поверьте, это хороший драматург.

— Каменный век какой-то. Любая экспертиза... — Горшков поправил ремень и незаметно тронул микрокнопку под пряжкой.

— ...установит, что ваша смерть наступила в результате ранения в голову, — подытожил Нуркин. — Полагаю, это будет контрольный выстрел.

— Вы потеряли ощущение реальности. На этом наши с вами контакты заканчиваются. Я поручу секретарю переадресовывать ваши звонки начальнику отдела безопасности.

Горшков достал из внутреннего кармана мобильный телефон и потыкал в него пальцем. Панель засветилась, но связи не было.

— Если ваш тревожный маяк не работает, почему должна работать трубка? Можете просто помахать ему рукой. — Нуркин обернулся на ехавшую сзади машину. — Вообще-то стекла у меня тонированные. Боюсь, не разглядит.

— Странно. Меня дважды хотели убить, и купить тоже хотели, но вот завербовать...

— Все когда-нибудь происходит впервые. Должность директора департамента ПРТВ и неограниченные полномочия в этой сфере — разумеется, при условии взаимопонимания.

— Директор чего? — не понял Горшков.

— Главный по печати, радио и телевидению. Это вы. В скором будущем.

— Владислав, я не...

— Борисович.

— Владислав Борисович. Все равно я не настолько безумен, чтоб... хотя бы продолжать этот разговор. Любезный, останови-ка, — обратился он к шоферу.

Тот посмотрел в зеркало и прибавил скорости. Оба джипа и «Роллс-Ройс» Горшкова сделали то же самое. Водитель приосанился и еле сдержал довольную улыбку. Боссу было приятно, и от этого ему было приятно вдвойне.

— Ты глухой? — крикнул Горшков.

— И слепой, и немой, — добавил Нуркин. — И как таким только права дают? Безобразие.

— Все равно скоро приедем, — мстительно произнес Горшков. — И вы будете иметь дело с моей охраной. А если со мной что-то...

— Пока вы у меня в гостях, можете не переживать. Это произойдет позже, и не здесь, а где-нибудь в Австрии. Вам же придется скрываться. О, вы не знаете, какая это горькая доля — быть изгнанником.

Горшков достал вторую сигарету и все-таки закурил.

— Ты забыл назвать сумму.

Нуркин вытащил из-под сиденья кейс и нажал на замки. Горшков увидел ровные ряды пятисотрублевых банкнот.

— Все, что влезло в чемодан, — сказал Нуркин. — Остальное в багажнике. Там больше.