Василий Сахаров - Правда людей

Домой, в общежитие, Хованский добирался на маршрутке. Настроение у майора, несмотря на усталость, было неплохое, он улыбался, и почему-то ему казалось, что вскоре все в его жизни наладится. А когда он вошел в уютную комнату, в которой проживал вместе с семьей, майора ожидал сюрприз. Помимо близких здесь его ожидал гость, молодой светловолосый парень лет двадцати, может, немного старше. Он сидел за столом, пил зеленый чай с медом, а домочадцы Михаила Александровича, тринадцатилетняя дочь Вера, пятнадцатилетний Максим и жена Людмила, находились с ним рядом.

— А вот и хозяин! — воскликнула Людмила Николаевна и направилась навстречу супругу.

— Кто это? — покосившись на молодого человека за столом, шепотом спросил жену Хованский.

— Это Егор Нестеров, активист партии "Социальная Справедливость". Партия молодая, помогает людям, и заинтересована в обеспечении летнего отдыха для наших детей.

— До лета еще далеко, — скидывая дубленку, проворчал Михаил Александрович.

— Вот. А они об этом уже сейчас думают.

— А как он в наше общежитие попал?

— Не знаю. Наверное, связи есть.

— Да, скорее всего, — согласился майор. — Сейчас при наличии связей и денег можно даже в кабинет президента пройти, охрана только козырнет. А у нас вахта дырявая и дежурят охламоны, пропуск один раз через десять спрашивают.

Хованский прошел к столу и гость, поднявшись, представился:

— Егор Нестеров, активист партии "Социальная Справедливость".

— Михаил Александрович, — ответил майор и поинтересовался: — У вас документы имеются?

— Да-да, конечно.

Гость протянул следователю удостоверение черного цвета, на котором красными буквами было выдавлено название партии. Хованский удостоверился, что его не обманывают, взглянул на затейливый герб партии, молот и серп на красном щите. После чего он присел и сразу же перешел к разговору.

— Итак, что вас привело в наше скромное жилище, Егор? — обратился майор к Нестерову.

Активист, или кто он там, смерил майора уверенным оценивающим взглядом, улыбнулся и ответил:

— Мы молодая партия. Нам необходим электорат и мы должны сделать себе имя. Вот и суетимся. Сейчас у нас несколько проектов, и один из них касается молодежи. В Луховицком районе Московской области нами выкуплены пришедшие в упадок пионерские лагеря и там начинается ремонт. К лету большую часть жилых помещений восстановят, и к ним подведут воду и электричество. Ну, а затем начнется заезд школьников и студентов, которых я и мои соратники набираем в Москве.

— Что же, это похвально. А мы здесь причем?

— Михаил Александрович, — Нестеров слегка повел плечами, — это же очевидно. Меня послали в школу, где учатся ваши дети. Я познакомился с ними и решил, что они могут и должны провести каникулы в одном из наших лагерей.

— И сколько мы будем должны за это заплатить?

— Нисколько. Все совершенно бесплатно, за счет наших фондов. Но есть пара условий.

— Что за условия?

— Срок пребывания юношей и девушек в лагере не менее месяца, если им понравится, и родители разрешат, то и дольше. Это первое условие. А второе, работа. Лагерь находится в лесу, рядом река и воздух чистый. С этим нареканий нет, но молодежь должна работать, хотя бы по паре часов в день.

— То есть, насколько я понимаю, это нечто вроде трудового лагеря?

— Да, так и есть, — согласился Нестеров, — трудовой лагерь, как в дни вашей молодости.

— А что им предстоит делать?

— В основном помощь на стройке и работа на приусадебном участке.

— Это мне знакомо, — Хованский посмотрел на детей, которые прошлое лето провели в душной и пыльной Москве, и обратился к сыну: — Ты как, согласен?

— Согласен, — Максим, худой и бледный подросток, кивнул.

— А ты? — взгляд майора переместился на дочь, которой, как и сыну, не хватало солнца и свежего воздуха.

— Я очень хочу поехать, — девочка смущенно улыбнулась.

Хованский помедлил и дал свое согласие:

— В таком случае мы с матерью не против.

Решение главы семейства было озвучено. После чего майор и гость еще некоторое время пообщались, и пришла пора расходиться. Нестеров понял это без намеков, ведь Михаил Александрович с работы, уставший и голодный, даже руки не помыл, а тут он, посторонний человек, которому здесь не место.

***

Я покинул общежитие военной прокуратуры, вышел на тротуар, и рядом остановился "форд" Серого. За рулем был владелец, а на заднем сиденье отдыхал Кашира, и когда я залез в машину, Серый спросил:

— Как все прошло?

— Нормально, — я мотнул головой. — Хованский наш клиент. Надо будет присмотреться к нему повнимательней и можно вербовать. А у тебя как?

— Проверили с парнями полтора десятка адресов, по которым проживают сотрудники ОСГ. В основном пустышки — хорошо живут люди и проблем не имеют, таких хорошо на бабки ловить, но они ненадежные. А несколько вариантов ничего так, перспективные, крутых машин рядом нет, сотрудники живут середнячками, а значит, именно с ними и надо работать.

— Отлично. Но вербовкой пусть Трубников и Дорофеев занимаются. А мы свой интерес проверили, посмотрели, как и чем живут честные сыскари, и хватит.

Серый кивнул:

— Куда теперь?

— В Луховицы.

— Понял.

"Форд" помчался прочь из столицы, а я прикрыл глаза и подумал, что пока у нас все весьма и весьма неплохо. За минувшие после крайней акции дни мы вскрыли несколько тайников, которые принадлежали братьям Пуховым. И в результате этого отрядная копилка пополнилась тремя миллионами евро. А в арсенал добавилось полсотни стволов, в основном оружие спецназа: ВСС "винторез", АС "вал", пистолеты различных модификаций с приборами бесшумной и беспламенной стрельбы, несколько автоматов "клин" и два десятка мин МОН-50 и МОН-100. Сработали чисто. Благо, братцы хранили свои заначки на черный день за городом.

Ну, а сегодня, прежде чем перебраться в "наши" районы, мы наблюдали за сотрудниками Особой Следственной Группы. Кое-какой результат есть, но это не наше дело, так как для наблюдения за потенциальными агентами в структуре сопротивления уже есть специальные люди. Однако я оттягивал возвращение в Луховицы, ибо должен был хорошенько подумать и кое-что переосмыслить. А поскольку сидеть на попе ровно не хотелось, я решил познакомиться с майором Хованским, про которого мне рассказывал Дорофеев, и стал действовать.

С утра пораньше я получил удостоверение члена партии "Социальная Справедливость" за номером сорок четыре и пообщался с Костей Трубниковым. После чего отправился в школу, где учились дети въедливого майора, а дальше все как по маслу. Разговор с директором, небольшая сумма на "развитие школы", доступ в классы, встреча с потомством Хованского, приглашение в гости и беседа с военным следователем. Скажу честно, этим моментом я доволен, так как нехитрая игра в шпиона отвлекла меня от забот, позволила абстрагироваться от проблем и взглянуть на них с иной точки зрения.