Александр Борянский - Время покупать черные перстни

Кольцо Всевластья — образ, окруженный наиболее обширной сферой ассоциаций, в широком плане определяющий современность романа Толкина. Но писатель создал и образы, удачные в смысле фантастически-преображенного выражения правды, которые ассоциируются уже с отдельными явлениями или сторонами жизни.

Фигура одного из волшебников, Сарумана, по его убеждениям, поступкам, отчасти по судьбе, ассоциативно сближается со сциентизмом. Последовательный противник этого учения, Толкин отнюдь не являлся ретроградом в отношении науки и техники вообще. Его страшат признаки приближения того рубежа, за которым уже не машина существует для человека, а человек становится придатком машины, и ценности человеческого духа теряют значение в сравнении с производственной необходимостью или выгодой новой технологии.

Саруман подан в романе в исторической перспективе. Первоначально он — Белый. Это своего рода титул, соответствующий могуществу морального начала и позитивному характеру деятельности главы Белого Совета волшебников. Но Толкин, у которого масштаб ценностей извлечен из Котла, нравственного самосознания народа, считает, что коренной изъян присущ Саруману уже в это время: он штудирует сказания о Кольцах Власти и не интересуется хоббитами.

На равнодушии, а затем и презрении к обыкновенному человеку и народу основаны широкие планы установления технократии, с которыми связана эволюция Сарумана, вызывающая отчетливые ассоциации со сциентизмом. Созданию ассоциативного поля служат и прямые высказывания персонажа, и особенно изображение его твердыни Изенгарда (Железная Крепость, в русском переводе — Скальбург). Замкнутый круг скальной стены, в центре которого вздымается Ортханк, Башня Хитрого Разума — это особенное, единственное в своем роде Кольцо Сарумана. Впечатляющий пейзаж Изенгарда, весь пронизанный оценочными моментами, заставляет вспомнить «ужасающие заводы морлоков» из эссе «О волшебных сказках». Круглая равнина вся изрыта подземными ходами и глубокими пещерами, где разместились кузницы и мастерские оружия. Земля дрожит от вращения железных колес, султаны дыма и пара поднимаются, окутывая Ортханк, к которому сходятся дороги, обозначенные вместо вырубленных деревьев медными и железными столбами с натянутыми между ними цепями. Тысячи жителей твердыни Сарумана — работники, воины, рабы, слуги — находятся на одном положении с выращиваемыми для битв волками. Эти жители — усовершенствованная, специально выведенная раса орков, назначение которых — выполнять определенную функцию. Разбираясь в «металле и колесах», Саруман живое, растущее ценит только если оно ему полезно, служит сиюминутным целям.

Знания, Управление, Порядок — девиз, на котором зиждется Изенгард как социальное установление и который Саруман хотел бы распространить на все Средиземье. Пытаясь «оседлать бурю», использовать эпоху ожесточенного столкновения тьмы и света, он, как многие апологеты технократии, хочет союза с авторитарной властью, надеясь определять ее курс, контролировать ее, «может быть, и сожалея о зле, содеянном по пути, но одобряя высокую конечную цель». У поколения читателей, переживших войну, это изречение вызывало отнюдь не академические ассоциации, к сожалению, сохраняющие зловещую актуальность и в наши дни. Впрочем, Саруман и сам стремится к захвату Кольца Всевластья, он коррумпирован им и хотел бы занять место Саурона. Это позволяет расценивать Изенгард как малую копию, детскую модель «твердыни, арсенала, тюрьмы, кузницы» — Барад-дура, Темной Башни Саурона. Изенгард — это шаг к той связанности сознания, которая наиболее существенна в ассоциативной сфере Кольца.

Элитарность технократической программы «исцеления мира» постоянно видна в призывах Сарумана к Гэндальфу: изгоняй из мыслей «малых сих». «Пусть они ждут наших решений!»

Проблемы, выдвинутые научно-техническим прогрессом, часто привлекали авторов социальных утопий и антиутопий. Не столь давно издательство «Радуга» выпустило на английском языке роман К. Уилсона «Паразиты сознания» (1967), который по трактовке этих проблем можно назвать апологией Сарумана. Хотя, на первый взгляд, может показаться маловероятной связь с технократическими идеями книги, рекомендующей эволюцию человека в качестве выхода из кризиса буржуазной цивилизации, связь эта лежит на поверхности. Сам мозг человека представляется Уилсону машиной, которую владелец использует недостаточно эффективно. Герой книги, Гилберт Остин, с помощью специальных приемов расширяет свои знания о возможностях этой машины и начинает применять ее для непосредственного воздействия на материальный мир и для контроля над созданием других людей. Мозг делает ненужной технику, так как сам является универсальным техническим приспособлением. В тех случаях, когда его энергетические ресурсы все же недостаточны, применяется соединение мозговой машины Остина с мозговыми машинами его учеников. Тут уже возможности не ограничены: «посвященные» концентрированным усилием сознания заменяют двигатель ракетного аппарата, генерируют силовой луч, столкнувший Луну с орбиты, и т. д. Техническая элита подчиняет себе политическую власть и приводит дела человеческие к вполне сарумановскому благополучию под знаком Знания, Управления и Порядка.

Во «Властелине Колец» есть глава «Голос Сарумана», где описана последняя попытка мудреца превратить поражение в победу, разъединив противников. Голос Сарумана обладает гипнотической силой внушения, так как убеждает каждого участника разговора, что союз с Изенгардом был бы тому полезен. Речи Сарумана вместе с тем восхваляют его собственное великодушие, незлобивость, желание простить несправедливые обиды и вместе с элитой принять участие в трудах на благо мира. Вся книга Уилсона представляет собой такую же речь героя, желающего показать, как благотворно используется мозговая машина мудрым технократом; но гипноз сарумановского голоса в отношении читателя «Паразитов сознания» дает трещину: открытый антидемократизм, отвращение к простому человеку как опоре рутины и застоя в истории, иронические кивки в сторону «старомодности» понятий совести и уважения к человеческой личности — все это позволяет ясно видеть, что будущее, сотворенное для Земли героями Уилсона, — это Мордор. Технократия неотделима от элитарности, сциентизм закрывает путь к творчеству основной массе человечества.

Мудрец Гэндальф во «Властелине Колец» один среди волшебников заинтересован в обитателях захолустной Хоббитании, податливых, как масло, но упругих, как корни старого дерева. Он верит в их способность сопротивляться подчиняющей воле Кольца Всевластья и с «трудами маленьких рук» связывает надежду на его уничтожение. Решение вопроса о человеке проводит границу между Гэндальфом и Саруманом. Когда Гэндальф принимает титул Белого, окружающие замечают его сходство с Саруманом. «Да, я Саруман — Саруман, каким он должен был быть!» — восклицает он и становится вдохновителем и активным участником коалиции против Мордора. Его попытки привлечь к ней и Сарумана мотивируются не только прошлыми заслугами, но и «большой пользой, которую тот мог бы принести», если бы правильно употребил свои технические познания. Научно-технические достижения в той системе «присвоения», в которой они существуют, направлены против человека. Но в романе есть и нерушимые башни, и вечные дороги, и даже «палантиры» — своего рода телевизоры, созданные древними нуменорцами, жившими еще без Колец. Они не несут на себе печати зла, могут служить и свету, и тьме, как служат разным началам башни-близнецы Минас Моргул и Минас Тирит.