Борис Красногорский - Острова эфирного океана

— К сказанному вами я прибавлю несколько слов, — промолвила Наташа. — Вы вполне определенно называете Меркурий ближайшей к Солнцу планетой. Между тем существуют наблюдения, доказывающие, что есть небольшой мир между Солнцем и Меркурием.

— Вы говорите о так называемом Вулкане? Я не верю в его существование. Все, что приводилось в доказательство этого, не выдерживает критики: открытие Леверье неправильности движения Меркурия могут объясняться влиянием метеоритов и космической пыли, а все наблюдения над прохождением мнимой планеты через солнечный диск недостаточно точны и даже просто неверны. За Вулкан принимали обыкновенные круглые солнечные пятна.

— Я не решилась бы с вами спорить, если бы за мной не стоял авторитет моего отца, — ответила Наташа. — Он наблюдал однажды, кажется в 1895 году, что одно из этих небольших круглых пятен сошло с солнечного диска, но тотчас пропало в его лучах. Желая повторить свое наблюдение, отец все откладывал опубликование его, и так как ему больше никогда не удалось видеть Вулкана, то он так и не решился сообщить о нем в астрономическую прессу. Однако папа сам глубоко убежден в существовании планеты, правда, очень небольшой, между Меркурием и Солнцем.

— Это в высшей степени интересно и при свидании я непременно расспрошу графа.

На этом закончился спор Наташи с Добровольским.

В разговорах, наблюдениях, хозяйственных заботах и проч. незаметно проходило время, и когда путешественники спохватились, что пора спать, было уже 12 часов ночи по петербургскому времени. Правда "ночь" решительно ничем не отличалась от "дня": по-прежнему ярко, гораздо ярче, чем в полдень на Земле, светило Солнце; с противоположной стороны горели звезды, а в боковое окно лились бледные лучи Земли, все еще гораздо большей, чем нам обыкновенно кажется Луна. Это был ни день, ни ночь, а какое-то таинственное сочетание вечного мрака и вечного света, тепла и холода — всего, что мы привыкли резко разграничивать. Только абсолютная тишина никогда ничем не нарушалась, и путешественники, когда молчали, могли слышать удары собственного сердца.

Во избежание всяких случайностей, Имеретинский предложил всем мужчинам по очереди следить за аппаратом, пока остальные будут спать. Эта предосторожность могла спасти экспедицию от столкновения с болидом или другого непредвиденного несчастья. Добровольский и Флигенфенгер изъявили свое полное согласие, но Наташа возмутилась против того, что ее исключили из числа стражей общего спокойствия.

— Почему это, — горячилась она, — я не могу нести те же обязанности, что и другие? Когда я уезжала с Земли, то вовсе не рассчитывала лежать на боку и бездельничать, пока вы все будете работать! Уверяю вас, что мы, "слабые женщины", не хуже вас сумеем нести лишения и труды экспедиции.

Однако мужчины настояли на своем, правда, после долгих пререканий.

Наташа наконец объявила:

— Во избежание ссор я вам подчиняюсь, но считаю это новым насилием со стороны так называемого сильного пола.

— Мы все охотно принимаем на себя эту вину, — ответили "угнетатели".

Мы не будем день за днем описывать интересное путешествие, а ограничимся тем, что постараемся изобразить его общий характер, а подробнее остановимся только на отдельных эпизодах этой богатой приключениями экспедиции.

Путешественники быстро привыкли к особенностям окружающей обстановки и сумели примениться к ней.

Больше всего их стесняло отсутствие тяжести, но в конце концов они справились и с этим неудобством и даже стали находить в нем хорошие стороны: благодаря легкости собственного тела и всех остальных предметов, пассажиры почти не затрачивали мускульной силы; вследствие этого они потребляли меньше пищи и кислорода, чем на Земле, что составляло для них важную экономию. Вместе с тем воздержание нисколько не отзывалось на их здоровье; никто не худел в пути, а Флигенфенгер даже еще пополнел, что его, впрочем, вовсе не радовало.

От жарких, никогда ничем не омрачаемых лучей Солнца путешественников защищали черные занавески и двойные стенки вагона. Холода пространства они могли тем более не бояться.

Постоянные наблюдения, разговоры и проч. наполняли время и скучать не успевал никто. Даже зоолог, вообще мало интересовавшийся астрономией и физикой, с удовольствием любовался яркими звездами и планетами и терпеливо выслушивал целые лекции от Добровольского и Имеретинского. Кроме того, он разделил с Наташей хозяйственные заботы: молодая девушка заваривала и наливала чай и готовила завтрак, а Флигенфенгер изображал главного повара и стряпал обед. "Провиантмейстеры" экспедиции, как они сами себя называли в торжественных случаях, постоянно спорили, кто из них обладает большими кулинарными способностями. Наташа всегда критиковала обед и находила, что он приготовлен плохо: суп недосолен, мясные консервы пересушены, сухие овощи не проварены и безвкусны и т. д.; Флигенфенгер тоже не оставался в долгу и без стеснения бранил завтраки и особенно чай, который, по его мнению, молодая хозяйка совсем не умела заваривать. Имеретинский и Добровольский иногда до слез хохотали, слушая эти пререкания. Они обыкновенно помогали нападающему и, таким образом, подливали масла в огонь. Изобретатель прямо говорил, что оба повара безусловно плохи; астроном же, не высказываясь столь определенно, за всяким обедом и завтраком скептически осматривал все блюда.

Пока провиантмейстеры состязались в кулинарном искусстве, их беспощадные критики занимались астрономическими и физическими наблюдениями. Добровольский решил систематически осмотреть все небо и особенно подробно остановиться на планетах, из которых Марс и Юпитер находились в противостоянии к Солнцу и поэтому были удобны для наблюдений. Сатурн, этот мир чудес в солнечной системе, стоял довольно близко от центрального светила и наблюдать его было почти невозможно. Для изучения самых дальних планет, Урана и Нептуна, требовались более сильные инструменты, чем те, которыми располагала экспедиция.

Звездное небо из верхнего окна вагончика представляло удивительно красивую и величественную картину. Почти прямо в зените сиял царственный Юпитер. Огромная планета, как и все остальные светила, не имела следа тех расходящихся лучей, которые мы связываем с понятием "звезда", и которые происходят благодаря влиянию земной атмосферы. В безвоздушном пространстве Юпитер блестел в виде необыкновенно яркой и резкой точки на абсолютно черном фоне неба. Даже обыкновенный бинокль открывал диск планеты. По соседству с самым величественным из миров солнечной системы горел красный Марс, звезда кровавого бога войны.

Созвездие Ориона и Сириус