Андрей Ракитин - Химеры Эрлирангорда (Химеры - 3) (фрагмент)

Он сгрузил Дага у лестницы и опустился рядом. Достал из-за пазухи платок.

-- На, утрись. Я тебе лицо разбил, уж извиняйте.

Во рту и впрямь было солоно. Даг осторожно пошевелил языком: зубы вроде на месте.

-- Кто-нибудь еще уцелел? Кроме Лаки.

-- Не знаю.

Они замолчали, и очень надолго. Потом Даг сказал:

-- Кажется, я понял... Они были правы со своим вето. Все: и Алиса, и весь Круг...

-- Ты о чем? -- Хальк задремал и очнулся с трудом. По всей видимости, та гадость, которой Мета досыта накормила его дома, помалу переставала действовать.

-- Этот рассказ, _Кузнечик..._. Я получил предупреждение, ты не знаешь, тебя уже не было в Эрлирангорде.

-- После Ворот?

-- Почти сразу, ты его даже не читал.

Даг услышал, как Хальк усмехнулся.

-- Не читал, ясное дело. Потому что я его писал. До Ворот, и не закончил. Ты рукопись сжег?

-- Если бы я ее сжег, -- сказал Даг невесело, -- ничего бы не случилось. И все были бы живы.

Было очень тихо. Ветер шуршал по сбитым ступеням сквозняками, пахло пылью и горелой проводкой. Даг неуютно поежился: холод от бетонной стены ощутимо просачивался под куртку. По-прежнему зверски хотелось пить. Хальк то ли спал, то ли забылся. Даг пожалел его будить.

Не ощущая ни страха перед возможной стрельбой, ни угрызений совести -- а что будет с тем же Хальком, если его прибьют? -- он выбрался на верхний этаж, под открытое небо: крыша здесь отсутствовала давно и напрочь. Ветер грохотал остатками жести и свистел в перекрытиях. Даг присел на корточки и ладонями зачерпнул снега. Снег был чистый, но пах железом и гарью, от него во рту оставался мерзкий вкус. И все-таки это была вода.

Он хватал губами этот ржавый снег, в горле першило. Даг закашлялся. Надсадно, как чахоточный, и вместе с этим кашлем наконец вылилось все. Весь ужас и вся нелепость сегодняшней ночи, когда люди внезапно перестали быть людьми. Когда для расстрела уже не нужно доказательств, достаточно одного подозрения. И стало вдруг ясно, что Вторжение, которого ждал и боялся Роханский Всадник, уже произошло. А они, умудренные опытом недавней войны Создатели, Мастера и Магистры, не смогли понять, что Вторжение -- это не рота пехотинцев и не осназ на броневиках (хотя, конечно, бывает и такое), а вот эта самая каша в голове... Оно конечно, _homo homini lupus..._ и все такое, но волки, как правило, страдают если не милосердием, так рациональностью поступков.

Он сидел и смотрел в черное, без звезд, небо. В горле стоял удушливый ком, и кружилась голова. Как будто в него с размаху залепили крепко скатанным грязным снежком, а он не успел увернуться.

... С другой стороны, а чего они ждали? Что их будут носить на руках и дарить по утрам эдельвейсы?! Миры не сочетаются друг с другом, как детали мозаики, и если с материальной культурой еще туда-сюда, то примерить на себя чужую ментальность не всегда приятно. Чаще всего она жмет у горла, и, когда сбрасываешь с себя чужое платье, на шее отчетливо черным -- странгуляционные полосы. Вот так вот. И получается, что Алиса где-то очень права в своем вето, не успевшем пока стать законом. Потому что создавать такое -- это все равно что себе самому мылить веревку. Ох, как же здорово они наловчились это делать...

Даг набил снегом оставленный Хальком платок и вернулся вниз, на мгновение задержавшись у ската крыши. Отсюда, по прихоти извращенного Вторжением восприятия, сидящие в овраге магистры рисовались, как на ладони. Даг разглядел Яррана в бесформенном балахоне плаща, похожего на оглоблю в кирасе Канцлера, кого-то еще -- и государыню, стоящую чуть поодаль, в тени, на плотно утоптанном пятачке под трухлявым ясенем. Они все о чем-то спорили, но слов было не расслышать. Даг посетовал на судьбину и вернулся вниз.

А я был не один, и все равно ничего не смог.

Вражды не одолел, не смял границ, не сломал плотин...

Сперва Дагу показалось, он слышит бред. Но Хальк глядел ему в лицо ясными глазами. Такими ясными, что Дагу сделалось неловко.

-- Я принес тебе снегу, -- сказал он.

-- Спасибо. Я всегда знал, что будет кому подать напиться.

-- Ты что, помирать собрался? -- с тихим ужасом выговорил Даг.

-- Я собрался выйти отсюда. -- Хальк говорил и дышал с трудом. Даже в полутьме было видно, как обострились черты его лица.

-- Ты сошел с ума, -- искренне сказал Даг. Снег таял у него на ладонях, просачиваясь тяжелыми каплями сквозь батист платка.

-- От такой жизни спятить легче легкого. Особливо в компании мессира, умеющего писать столь чудные рассказы.

-- Ты создал Создателя, -- сказал ему Даг. Без всякого зла, потому что в словах Халька не было и тени упрека. Скорей уж гордость от хорошо проделанной работы. -- Ты создал Создателя, и я уж не знаю, как тебе это удалось, но странно, что ты все еще надеешься на спокойную жизнь.

Хальк перестал улыбаться.

-- А я и не надеюсь, -- сказал он. -- На жизнь.

-- На спокойную.

-- На жизнь.

-- Напрасно, -- объявил ему Даг. -- Если ты думаешь, что я тебя выпущу раньше, чем они...

-- Ярран там? -- перебил его Хальк.

-- И не только он.

-- Ярран клялся. Они не будут стрелять.

Даг скептически хмыкнул. Объяснять не было времени, да и где гарантия, что Хальк станет слушать? Спорить с таким упрямством... Даг молча потянулся за лежащим у стены _сэбертом_.

-- Оставь, -- сказал Хальк.

-- Но они же убьют тебя!

Он обернулся от дверей.

-- Алиса тоже там?

Солгать хотелось невыносимо.

-- Да, -- сказал Даг, выпуская из пальцев ремень карабина. -- Алиса там.

Снег был усыпан ясеневыми крылатками. Охряно-желтыми на ослепительно белом. Они вмерзли в наст и под ударами серебряных каблучков государыни вылетали из своих гнезд с легкими щелчками.

-- Они не выйдут, -- сказал Ярран наконец. -- Мы напрасно теряем время.

-- Вам известно, кто там остался? -- Государыня повернула к нему обморочно-бледное лицо.

-- Я могу лишь строить предположения.

-- Сделайте милость, -- Алиса равнодушно пожала плечами и отвернулась. Откинулась плечами к стволу, прижала ладони к холодной коре. _Если дерево не отвечает теплом на тепло твоей ладони, оно ненавидит тебя_. Пускай.

-- Государыня, -- магистр Стреляный возник за спиной, как привидение.

-- Что вам, Борк?

-- Вы замерзли. -- Он набросил ей на плечи тяжелый меховой плащ. С галантностью, достойной лучшего применения, укутал плечи. -- Вам следует...

Снег брызгами взлетел из-под ее каблуков. Алиса обернулась.

-- Это вам следует перестать носиться со мной и сделать что- нибудь!

Борк стряхнул с ее плеча ясеневое семечко.

-- Что, по-вашему, я должен сделать? Открыть огонь на поражение?

-- А вы как считаете?

-- Я бы погасил прожектора, отпустил людей и отправился спать.

Темные, с золотой искрой в глубине глаза государыни взглянули ему в лицо.

-- Вы говорите так, словно там, -- Алиса кивнула в сторону развалин с нескрываемым презрением, -- словно там у вас не враги, а теща с блинами.