Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 11

— Приходилось подкармливать их, конечно.

В общем-то я и сам бы мог догадаться, не Бог весть какая премудрость.

Главный инженер отвел нас назад в столовую, усадил и прочел небольшую лекцию о судовых двигателях.

В развитии космического кораблестроения, сказал он, можно выделить три этапа. Вначале ракеты летали на химическом топливе и в принципе почти не отличались от военных ракет, которые немцы использовали во время второй мировой войны. Единственное различие заключалось в том, что космические ракеты были многоступенчатыми.

— Вы, ребята, слишком молоды и этих ракет не видели, — сказал инженер, — но это были самые большие космические корабли, когда-либо построенные людьми. Большие по необходимости и ужасно неэффективные. Как вы знаете, Луны впервые достигла четырехступенчатая ракета. В длину она почти не уступала «Мейфлауэру», но полезного груза могла нести меньше тонны.

Характерно, что с развитием технологии корабли уменьшались, а не увеличивались в размерах. Следующим этапом стали ракеты с атомными двигателями. Это был значительный прогресс; отпала необходимость в ступенях. Такая ракета, размером с «Дедал», не нуждалась в катапультировании, чтобы оторваться от Земли и слетать на Луну или даже на Марс. Но у этих кораблей остались те же недостатки, что были у прежних ракет: они целиком зависели от атомного реактора, который должен был разогреть реактивную массу и вытолкнуть струю через сопло, — в точности как их предшественники зависели от химического топлива, выполнявшего аналогичную функцию.

Последним достижением технологии стали корабли, превращающие массу в энергию, такие, как «Мейфлауэр». Возможно, мы достигли высшей точки в кораблестроении, поскольку суда такого типа теоретически способны достигнуть скорости света. Возьмем, к примеру, наш полет: мы разгонялись при нормальной силе тяжести в течение четырех часов и двадцати минут — и набрали скорость более девяноста миль в секунду. Если бы мы продолжали лететь с ускорением чуть больше года, корабль почти достиг бы скорости света.

Что касается энергии, то на таких кораблях ее в избытке. При стопроцентной эффективности трансформации достаточно будет превратить в энергию всего один процент массы корабля и еще один процент использовать в качестве рабочего тела для реактора. Таким будет «Звездный скиталец», когда его построят.

Какой-то малыш поднял руку:

— Мистер главный инженер!

— Да, сынок?

— А если прибавить еще несколько недель — корабль превысит скорость света?

— Нет, — покачал головой мистер Ортега.

— Почему, сэр?

— Ты хорошо знаешь математику, сынок?

— Ну… то, что учат в школе.

— Боюсь, тогда нет смысла объяснять. Просто поверь мне на слово: самые великие ученые умы уверены, что это невозможно.

Вообще-то этот вопрос уже давно не давал мне покоя. Почему нельзя лететь быстрее света? Мне прекрасно известно, что уравнения Эйнштейна доказывают, что скорость больше световой — это величина, не имеющая смысла, нечто вроде веса песни или цвета звука, поскольку в нее входит квадратный корень из минус единицы. Но все это теория, а как показывает история развития науки, если она вообще чего-то стоит, ученые меняют свои теории не реже, чем змеи кожу. Я поднял руку.

— О'кей, — сказал инженер. — Говори, вихрастый.

— Мистер Ортега, что, по-вашему, произойдет со «Звездным скитальцем», если при скорости, близкой к световой, капитан вдруг резко увеличит ускорение, скажем, до шести «g»? Учитывая, что превысить скорость света невозможно?

— Ну, корабль… Скажем так… — Он запнулся и усмехнулся совсем мальчишеской улыбкой: — Слушай, парень, ты мне таких вопросов не задавай. Я всего лишь инженер с мохнатыми ушами, а не физик-математик. — Он задумался и добавил: — Честно говоря, я не знаю, что произойдет, но многое отдал бы, чтобы выяснить. Может, тогда удалось бы своими глазами увидеть, на что он похож, корень из минус единицы. — И быстро сменил тему: — Вернемся к «Мейфлауэру». Вы, наверное, знаете, что первый «Звездный скиталец» не вернулся и «Мейфлауэр» планировали сделать «Скитальцем» номер два. Но конструкция корабля устарела еще до того, как его начали монтировать. Поэтому имя «Звездный скиталец» отдали новому звездолету, а наш корабль назвали «Мейфлауэром» и передали колониальной службе. Вам, ребята, крупно повезло. Раньше колонисты проводили в космосе два года и девять месяцев, прежде чем добирались до Ганимеда. Вы же долетите туда за два месяца.

— А быстрее нельзя? — раздался чей-то голос.

— Можно. Но не нужно. Это чревато всякими осложнениями в астронавигации и пилотировании. На кораблях такого типа энергетика опережает всю прочую технику. Наберитесь терпения; ваши внуки будут преодолевать расстояние до Ганимеда за неделю при постоянной нормальной силе тяжести. Кораблей будет так много, что им понадобится дорожная полиция и, может быть, удастся вывозить с Земли весь излишек населения, который прибавляется за год. Ладно, хватит об этом. Кто из вас мне скажет, что означает «Е = mc 2»?

Я мог бы ответить на вопрос, но я уже один раз поднимал руку, и мне не хотелось прослыть выскочкой. В конце концов парень постарше сказал:

— Это означает, что массу можно превратить в энергию.

— Верно! — согласился Ортега. — Первым подтверждением тому явилась атомная бомба, испытанная в 1945 году в Аламогордо, штат Нью-Мексико. Испытание было экстренным — люди еще не умели управлять атомной энергией; все, что они могли, это с треском взорвать бомбу. Затем начали строить атомные электростанции, работающие на уране, но их эффективность была ниже всякой критики, ибо в энергию превращалась микроскопически малая доля массы. Так продолжалось до тех пор, пока Килгор не открыл уравнения трансформации энергии — какие именно, узнаете, когда подрастете, если будет желание. Так вот, Килгор показал, как можно на практике подступиться к уравнению Эйнштейна, открытому еще в 1905 году.

Но люди все еще не знали, как управлять этим процессом. Для трансформации массы в энергию требуется дополнительная специфическая масса, которая не станет превращаться в энергию, когда не нужно, и будет удерживать реакцию в заданных пределах. Обычный металл для этой цели не годится — с таким же успехом можно использовать сливочное масло.

Но уравнения Килгора, когда их сумели правильно прочесть, дали ответ и на этот вопрос. А теперь скажите мне: кто знает, сколько энергии можно получить из грамма массы?

Никто не знал.

— Ответ все в том же старом добром уравнении Эйнштейна, Е = mc 2. Из одного грамма массы получается девять на десять в двадцатой степени эргов.

Он записал уравнение: 1 г = 9 х 10 20эргов.