Роберт Хайнлайн - Перекрестки времен

— Неплохой кувырок, Учитель. Такое впечатление, что какой-то шутник выдернул из-под меня стул.

— Мне не нужно было вас усаживать.

— Пожалуй. — Он вытащил из-под поясного ремня большой странного вида пистолет и осмотрел его. — Повезло, что на моем бластере не сдвинулся предохранитель. А то летали бы мы с вами пылью в атмосфере. Пошли?

Фрост оглядел своего спутника. Шлем, короткая юбка воина, недлинный меч; разнообразное снаряжение закреплено на ремнях. Он сморгнул и сказал:

— Да. Да, конечно.

Когда они свернули в городские ворота, Фрост спросил:

— А вы знаете, куда идете?

— Конечно. Я иду к Свету Звезды, в ее виллу в Роще.

— И вы знаете, чего там ожидать?

— А, вы о том нашем разговоре. Я знаю местные обычаи, Учитель, и я совсем не обескуражен, уверяю вас. Свет звезды и я — мы понимаем друг друга. «С глаз долой — из сердца вон» — она из таких девушек. Но теперь, когда я вернулся из Ультима Туле, она оставит жречество, и мы тут обустроимся и заведем кучу толстых детишек.

— Ультима Туле? А мой кабинет вы помните?

— Конечно. И Роберта, и Элен, и все остальное.

— Вы это называете Ультима Туле?

— Не совсем. Я не могу объяснить это, Учитель. Я просто военный, практик. Так что объяснение я предоставлю вам, жрецам и наставникам.

Они помедлили перед домом Эстеллы.

— Зайдете, Учитель?

— Нет, думаю, нет. Мне нужно возвращаться.

— Вам виднее. — Говард хлопнул его по плечу. — Вы настоящий друг, Учитель. Первенца мы назовем в вашу честь.

— Спасибо, Говард. До свидания, и удачи вам обоим.

— Вам того же. — И он вошел в дом уверенной походкой.

Фрост медленно шел назад, к воротам. В голове теснились мириады мыслей. Казалось, преображениям и комбинациям материи, или мысли, не было конца. Марта, Роберт, Элен — а теперь Говард и Эстела. Должно быть, возможно разработать теорию, которая все это охватит.

Погруженный в размышления, он зацепился каблуком за расшатавшуюся плиту мостовой и неуклюже упал в свое глубокое кресло.

Фрост знал, что будет трудно объяснить отсутствие пяти студентов, поэтому он ничего никому не сказал. Прошел уик-энд, и только тогда их исчезновением заинтересовались всерьез. В понедельник к нему явился полицейский и задавал вопросы.

Его ответы мало что проясняли, так как Фрост благоразумно воздержался от попыток поведать истинную историю. Окружной прокурор заподозрил серьезное преступление, похищение или, возможно, групповое убийство. А то и один из этих культов любви — от профессуры всего ожидать можно!

Во вторник утром он распорядился выписать ордер на арест. Забрать профессора послали сержанта Изовски. Профессор пошел спокойно и влез в черный фургон без возражений. Ободренный его покорностью, сержант сказал:

— Послушайте проф, лучше вам сказать, где вы их спрятали. Вы же знаете, мы их все равно отыщем, дайте только время.

Профессор повернулся, посмотрел ему в глаза, улыбнулся и мягко сказал:

— Время… А, время… Да, пожалуй, их можно найти. Дело во времени!

Затем он спокойно сел в фургоне, закрыл глаза и, как необходимо, спокойно сконцентрировался.

Сержант поставил ногу на подножку, перегородив своей тушей единственную дверь, и достал свой блокнот. Закончив писать, он поднял глаза.

Профессор Фрост исчез.

Фрост собирался повидать Говарда и Эстелу. Но в ключевой момент Он невольно позволил себе вспомнить об Элен и Роберте. В результате он «приземлился» не в том мире будущего, где уже побывал дважды. Он не знал, где оказался — похоже, что на Земле, где-то и когда-то.

Местность была холмистая, покрытая лесами, как где-нибудь в южном Миссури или в Нью-Джерси. Фрост недостаточно хорошо знал ботанику, чтобы понять, знакомые вокруг него деревья или нет. Но времени изучить ситуацию у него не оказалось.

Он услышал крик, затем ответный крик. Неровной шеренгой из-за деревьев вырвались человеческие фигуры. Он решил, что они нападают на него, и лихорадочно огляделся в поисках укрытия. Он не обнаружил ничего подходящего. Но они проходили мимо, не обращая на него внимания. Только один, который прошел ближе всех к нему, бросил на него торопливый взгляд и что-то крикнул. А затем исчез, как и другие.

Озадаченный Фрост остался стоять на той самой полянке, на которой приземлился.

Прежде чем он смог хоть как-то осознать происходящее, один из убежавших появился вновь и что-то крикнул, сопроводив слова жестом, который нельзя было не понять: его звали идти с ними.

Фрост заколебался. Человек бросился к нему и чистым приемом сбил с ног. В течение последовавших нескольких секунд Фрост едва ли соображал, что с ним происходит, а когда разобрался, понял, что видит мир вверх ногами; мощный незнакомец бежал трусцой, перебросив его через плечо.

По лицу били кусты; затем дорога пошла вниз и через несколько ярдов его сбросили на землю. Профессор сел и отряхнулся.

Он был в тоннеле, который вел вверх, к свету, и вниз — Бог знает куда. Вокруг него мельтешили незнакомцы, но никто не обращал на него внимания. Двое из них устанавливали какой-то аппарат между остальными и входили в тоннель. Они работали невероятно быстро, закончили свое дело за считанные секунды и отошли назад. Фрост услышал мягкое гудение.

Вход в тоннель, казалось, затуманился. Вскоре Фрост понял причину. Аппарат ткал какую-то паутину от стены до стены, закрывая вход. Паутина утолщалась, пропуская все меньше света, пока не стала непрозрачной. Несколько минут после этого шум не прекращался; странная машина продолжала ткать и утолщать паутину. Один из незнакомцев бросил взгляд на свой пояс, сказал одно слово с командной интонацией, и гудение прекратилось.

Фрост почувствовал, что по группе, как теплое сияние, распространилось облегчение. Он и сам его ощутил и расслабился, инстинктивно ощутив, что они избежали какой-то серьезной опасности.

Человек, отдававший приказы, обернулся, наконец заметил Фроста и подошел к нему, задавая вопросы нежным, но повелительным сопрано. Фрост внезапно понял три вещи: что командир был женщиной, что это она его спасла, и что внешний вид и одежда этих людей очень напоминали преображенного Роберта Монро.

Он широко улыбнулся. Все будет в порядке!

Вопрос повторили с явным нетерпением. Фрост почувствовал, что нужно ответить, хотя он не понимал языка и был уверен, что английского она знать не может. Тем не менее…

— Мадам, — сказал он по-английски, вставая на ноги и отвешивая ей светский поклон, — я не знаю вашего языка и не понимаю вашего вопроса, но подозреваю, что вы спасли мою жизнь. Приношу вам свою благодарность.

Она казалась удивленной и немного раздраженной, но спросила еще о чем-то — по крайней мере, Фросту показалось, что вопрос был другой, хотя уверенности, конечно, не было. Но он оказался в тупике. Он понимал, что языковые трудности были практически непреодолимы. Чтобы найти понимание, понадобились бы дни, недели, месяцы. А эти люди воюют, и им не до бесполезного, ничего не понимающего незнакомца.