Лариса Петровичева - Следы на воде

Анна опустила голову; я увидел отросшие рыжие корни волос. Ее губы дрожали, словно она хотела и не решалась что-то сказать, а внутренний голос, захлебываясь, твердил: дело нечисто.

— Кирилл, вы… нет. Вы не обидели… — промолвила она. Я улыбнулся.

— Ты всегда такая официальная?

Вместо ответа Анна забрала пакет, и выражение ее худенького личика было таким, словно я ее ударил. Вот просто так подошел и ударил со всей силы по этой впалой бледной щеке.

— Нам не надо больше встречаться, — сказала Анна. Теперь в ее зрачках плескалась боль. — Это… просто не надо…

И она побрела к общаге. Не пошла, именно побрела, опустив голову и плечи. Я смотрел ей вслед и чувствовал странную гулкую пустоту внутри, словно внезапно исчезло то, что было стержнем в жизни. Но окликать и догонять Анну я не стал, дождался, пока она войдет в общежитие, а потом плюнул на все и поехал домой. Шло бы оно… на хутор бабочек ловить.

Но ведь какой дурдом, думал я, сварив себе кофе и усевшись за стол на кухне. Сперва так трогательно ухаживает за несчастным, едва знакомым ей человеком, всю ночь сидит у его постели и следит за капельницей, но стоит этому несчастному задать совершенно невинный вопрос, как тут же — нервы, глаза на мокром месте… стоп! Я отхлебнул разом потерявший вкус кофе и нахмурился. А откуда Анна знает, что у меня украли сотовый? Петрухину я ничего подобного не говорил…

От истории отчетливо стало попахивать невнятной чертовщиной. Серапиону, что ли, отзвонить, спросить совета у умного человека?

Едва только я подумал о начальнике, как новый телефон радостно пропиликал «Трассу Е-95». Легок на помине.

— Отдыхаешь? — как-то сварливо осведомился Серапион, словно не был в курсе отпусков своих сотрудников. Я счел вопрос риторическим и издал невнятное «угу» вместо четкого ответа.

— Расслабился! На тебя только что телегу накатали.

Еще чего не хватало…

— Это кто же отличился? — спросил я, допив кофе, взболтал чашку и перевернул ее на блюдце.

— Он еще спрашивает, — хмыкнул Серапион. — Следователь Каширин нынче поутру грязно домогался девичьей чести Анны Алтуфьевой, восемнадцати лет; конец цитаты. Девочка сирота, пришла в общагу в слезах. Комендант от нас только улетела, всех тут на уши поставила. Ты что творишь, Казанова хренов?

От удивления я раскрыл рот, да так удачно, что звук отпавшей челюсти долетел до Серапиона. Тот вздохнул и произнес:

— Рассказывай.

Кофейная гуща образовала что-то вроде петуха. Попробуйте объяснить заключенному, что это символ свободной Франции.

— Я с ней познакомился за два часа до закладки в больницу. Ничего предосудительного, говорили о работе и еде. Потом она всю ночь со мной сидела, назвалась родственницей. Очень трогательно, правда?

Теперь уже Серапион издал невнятное «угу».

— Ты про мои галлюцинации помнишь? Так вот, в больнице я слышал голоса. Клянусь тебе, один из них принадлежал Анне, и говорили они про меня. Второй голос сказал, что я визионер. Что это такое, не знаешь?

— Ясновидящий, должно быть, — ответил Серапион.

— Когда я спросил об этом Анну, она вдруг психанула и убежала. С чего бы, правда? А тут вот выдалось свободное время, и я ее решил найти.

— Зачем?

— Честно? Сам не знаю. Но могу тебе сказать точно: эта история с душком. Ничего не могу объяснить… просто чудо. Что-то с этой Анной неладно. И я ее не домогался.

Серапион промолчал.

— А что еще говорили те твои голоса?

— Что я не умру. И что похож на какого-то Дэна. Он вроде бы знакомый Анны.

— Ладно, — вздохнул Серапион. — Подожди, я перезвоню.

Я нажал на «Отбой», сполоснул чашку и налил еще кофе. Все, конечно, остыло, но мне свойственно игнорировать мелочи в тот момент, когда понимаешь, что вляпался по-крупному.

«Мое солнце горит на стыке ветров…»

— Для начала о Дэне, — Серапионов голос звучал необычно строго. — В Ярославле до января прошлого года действовала организация «Окское Философское Единство». Мелкая магия, нетрадиционная медицина, все полностью легально… так вот, одним из сотрудников там был некто Даниил Доу, абсолютно феноменальная личность, чуть ли не дьявол во плоти. Все его звали просто Дэн. В конце января он разгромил штаб-квартиру организации и пропал без вести. Шеф ОФЕ умер в больнице, сотрудники разбежались, как тараканы. Но известно, что перед исчезновением он искал какую-то Алину, не то Арефьеву, не то Алтуфьеву.

— Черт возьми, — прошептал я. В горле сразу пересохло.

— Теперь про Анну. Сирота, жила в Благовещенске, в позапрошлом году поступила в наш пед. Кстати, проходила год назад свидетелем по делу о сбитом машиной ребенке. Мальчик жив, преступник осужден. По нашему ведомству не засветилась, так что с ней все вроде чисто.

— Не вижу между ними связи, Аскольд, — сказал я, впервые назвав Серапиона его мирским именем; поменял, называется, шило на мыло.

— Может быть, ее и нет. Скорее всего, нет, — произнес Серапион. — Просто дело Даниила Доу в свое время прозвучало очень громко. Что говорит твое чутье? Совпадение?

— С Даниилом Доу — наверняка. А вот про Анну повторю: тут что-то неладно. Никаких фактов у меня нет, просто она себя очень странно ведет. И я так думаю, мы с ней еще столкнемся.

— Может быть, она ведьма? — предположил Серапион. — У молодых девушек это часто бывает. Я вот что еще подумал: вдруг, называя тебя визионером, она имела в виду твои глюки?

В горле першило. Прокашлявшись в сторону, я сказал:

— Про мои глюки она не знает. Я не говорил.

— Если ведьма, то знает. Ты ей и про телефон не говорил.

Получите, товарищ Каширин, щелчок по носу. Понятно тогда, отчего Анна психует. Молодая неопытная ведьма натолкнулась на епархиального следователя, который оказался не просто сыскарем, а глюконавтом со стажем. А Серапион развеселился:

— Мы ее непременно прощупаем, Кирилл. Пусть проходит все положенные тесты. А если выясним способности, то привесим незаконное магическое воздействие на сотрудника епархии.

Да… отцу Серапиону только дай возможность, он и патриарха в чем-нибудь обвинит. А уж навесить всех собак на молоденькую дурочку для него просто ни с чем не сравнимое удовольствие. Все никак не может простить Марину.

— Шеф, не рви попу, — посоветовал я. — Не было никакого воздействия.

Он усмехнулся. Такой усмешкой можно вогнать в холодный пот дюжину еретичек.

— А твое «подозрение на микроинсульт» или что это там было? Говорю тебе: энергетический удар.

— Ой, — сказал я проникновенно. — Не гони. Я просто много курю.

— Бросай курить, — хмыкнул Серапион. — Вставай на лыжи. Или ролики.

На том и порешили.

Я выключил телефон и пустил воду в раковине. Насколько люблю кофе, да под хорошую сигарету, настолько же ненавижу потом мыть чашку и турку. Или, если выражаться умными словами, джезву.