Мила Светлова - Лаборатория

— Вы, надеюсь, отдаете себе отчет в том, что публикация этой заметки приведет меня прямиком к электрическому стулу? — спросил я.

— Дорогой мистер Линд, — голос моего собеседника стал жестким, глаза превратились в сияющие голубым холодным светом кристаллы, а в волосах пробежали искры. Визуальные эффекты, черт бы их побрал, производили должное впечатление — меня мороз продрал по коже: — У вас, как у любого смертного, тоже есть выбор: ваша жизнь или жизнь вашей дочери…

Я отшвырнула дневник подальше от себя и закрыла лицо руками: моя безумная одиссея оказывается только начинается. Черси присел на постель, обнял меня, и гладя по голове, произнес:

— Все будет хорошо, Мэй. Все будет хорошо.

Впервые за все это время кто-то обнял меня, погладил по головке и пообещал хороший конец. Мне вдруг стало настолько себя жалко, что в носу защипало, а из глаз полились слезы. Я никогда раньше не испытывала жалости к самой себе; не означает ли это что я и к себе самой была равнодушна?

Когда слезы высохли, Черси предложил поспать:

— Мы с тобой многое пережили за последние сутки, устали, переволновались. Кроме того утро вечера мудренее.

Черси вышел и принес шприц с гипнозоном, объяснив, что его часто мучает бессонница и поэтому он держит здесь про запас это бесценное лекарство. Я сделала себе укол и…

Проснувшись, я долго не могла понять, где нахожусь, а вспомнив, подумала, что было бы лучше не просыпаться.

Я встала с постели и вышла из спальни, радуясь, что, хоть боль и дает о себе знать, но я все же могу самостоятельно передвигаться. Совершив небольшую экскурсию по убежищу Черси, я поняла, что в квартире кроме меня никого нет. Я задумалась было над тем, какую очередную пакость готовит мне судьба, как на пороге появился журналист, нагруженный пакетами и одетый в плащ со скрывающим лицо капюшоном.

— Одежда для тебя и еда для нас, — жизнерадостно объявил он.

— Вы купили все это по ключу? — кисло спросила я.

— Обижаешь! Я хоть и старый, но из ума еще не выжил. Я попросил одну свою подругу приобрести для меня кое-какие вещички и продукты. Она согласилась, обозвав меня развратником преклонных годов. А еще она сказала, что я — в списке «их разыскивает полиция» за побег из тюрьмы и за помощь оказанную беглой преступнице Мэй Линд.

— Значит, сюда скоро налетят Ангелы, — сделала вывод я.

— Девочка, я прожил долгую жизнь и единственное, чем я могу гордиться — это дружбой с людьми, которых я очень ценю. Моя подруга — очень умная женщина. И как умная женщина, она никогда не афишировала наши отношения, чтобы не скомпрометировать себя. Поэтому вряд ли кому-нибудь придет в голову искать меня у нее. К тому же, в отличие от твоих друзей, мои друзья не предадут меня без крайней на то необходимости. Кончай трястись и айда на кухню — я проголодался.

Черси возился на кухне с видом человека, дорвавшегося, наконец, до своего любимого занятия.

Уплетая за обе щеки вкусный обед, я заявила, что готовить не люблю, предпочитая набивать желудок подручным кормом, то есть тем, что попадется под руку. Пораженный таким неуважением к питанию и к себе самой, Черси прочитал мне получасовую лекцию на тему вкусной и здоровой пищи, а во время десерта (нежнейшего молочного крема) признался, что умудрился подзаработать на своем хобби, выпустив первую после Катастрофы книгу рецептов. За кофе наша идиллия была грубо нарушена моим вопросом:

— Как вас лучше величать: Крез или Ученик с большой буквы?

— Ученик, — передразнил Черси. — Наглость Нортона не знает границ. Это еще вопрос кто кого учил. Зови меня просто Стэнли — до Креза мне еще далеко.

— Знаете, Стэнли, вы заявляли, что не понимаете меня, но и вы для меня — темная лошадка. Как получилось, что такой человек, как вы — циничный и расчетливый сукин сын, вдруг становится последователем сумасшедшего, разглагольствующего о Шестом Чувстве? Или, как говорится, седина — в бороду, бес — в ребро?

— Ого, у нашей серенькой мышки прорезались зубки. Дать что-нибудь погрызть, чтобы не так чесалось? Дело в том, что хороший бизнесмен должен держать нос по ветру, а ветер явно дул в сторону движения Лиэя. Я помогал материально, естественно, Нортону, а когда он исчез, начал подбрасывать деньжата всевозможным группам лиэйцев, которые появлялись тогда, как грибы после дождя и так же быстро распадались. Только две группировки сумели не только выжить, но и вырасти в мощные организации. Естественно, они кормились и продолжают кормиться из одной кормушки, которую наполняю я и несколько моих коллег. В общем, какая бы сторона не выиграла, в накладе я бы не остался.

— Но вам вдруг надоело быть в тени, не так ли? У вас есть все, чего может только желать смертный: богатство, известность, друзья, влияние на простых людей и на сильных мира сего. Чего же вам не хватает? Зачем вам нужна власть у всех на виду? Зачем вы убежали со мной из тюрьмы, поставив на карту все, включая вашу жизнь?

— В моем возрасте человек все чаще задумывается о смерти, а точнее о том, что после него останется. После моей смерти, моя газета и мои деньги не перейдут моим детям, которые бы смогли продолжить дело отца. Нет, по закону об Абсолютной Справедливости, мой бизнес прикроют, а деньги уйдут туда, откуда они, собственно говоря, пришли — в Денежный Фонд. И я прихожу к неутешительному выводу: после меня останется лишь книга рецептов. Слабенькое достижение для такого человека, как я. И вдруг я вычитываю в дневнике твоего отца, что для меня еще не все потеряно, и, увидев тебя на пороге своей камеры, я подумал, что буду последним дураком, если не воспользуюсь шансом, дарованным мне судьбой.

— Вы и есть последний дурак, — простонала я. — Неужели вы не понимаете, что вами манипулируют?

Черси картинно приподнял брови.

— Послушайте, в мифологии прорицания — излюбленный метод манипуляции людьми. Человеку рассказывают, что произойдет с ним в будущем, и он делает все, чтобы предотвратить или осуществить предсказание. Вспомните миф об Эдипе или Ахиллесе. Пророчества сбываются, а Боги здесь как будто не при чем, потому что они только сообщили сухой факт из грядущего. Но возникает вопрос: а сбылось бы пророчество, если бы человек о нем ничего не знал? Понимаете, о чем я? Вам дали этот дневник, чтобы вы начали действовать так, как там написано. Вас ведут на поводке, а вы даже этого не осознаете.

— Ну и что, — Черси пожал плечами. — По-твоему, услышав, что мной манипулируют, я должен рвать на себе одежду и волосы от стыда и гнева и посыпать голову пеплом? Если эти мистические манипуляторы приведут меня к желанной цели, я им скажу за это только спасибо.

— А как насчёт жестокого поражения, о котором также упоминается в дневнике? — ехидно спросила я.