Фредерик Пол - Дальние берега времени

Пение продолжалось, оно стало еще громче, и Пиррахис пришлось наклониться к моему уху.

— Можете есть вот это, — сказала она, протягивая комок розового теста. — Фрукты тоже, но только после того, как я извлеку семена. Жидкость не пейте. Остальное вам нельзя.

«Пюре» оказалось теплым и мягким и немного отдавало чесноком. Чтобы не показаться невежливым, я проглотил пару комочков. Есть хотелось, но я все же тешил себя надеждой, теперь совсем призрачной, что в скором времени увижу перед собой сочный бифштекс с жареной картошкой, пластинками красного спелого помидора и, может быть, бутылкой пива.

— Слушайте, — сказала вдруг Пиррахис.

Я поднял голову — к нам быстро пробирался меньший внук Великой Матери. Вид у него был такой, словно он действительно хотел о чем-то поговорить.

Я не ошибся. Оказавшись рядом, Кофиштетч важно сообщил:

— Я решил проблему порядка боя. Теоретически. При условии, что мы получим разрешение. Слушайте внимательно.

Он мог бы этого и не говорить. Я уже слушал. Мальчишка устроился возле меня и наклонился поближе.

— На вашей планете более двадцати кораблей. Один из них намного больше других, поэтому его атаковать не будем. Нападем на какой-нибудь поменьше. Сначала пошлем две волны боевых машин. Я думал, что, может быть, для первой волны использовать воинов Других. Отвлекающий маневр. Этим он меня удивил.

— У вас есть их воины?

— Конечно. Когда мы захватили эту станцию, то обнаружили нескольких раненых, но живых. Потом большинство умерли, а другие, немногие, выжили даже после допросов. Позднее, когда их вывели из-под контроля Других, Великая Мать отдала их мне. — В его голосе послышалась гордость. — Я изучаю, как они устроены, чтобы руководить неразвитыми существами, когда наступит Эсхатон. Может быть, когда-нибудь ты их тоже увидишь.

Выслушивать его разглагольствования я уже не мог, а потому попытался перевести разговор на интересующую меня тему.

— Это было бы очень мило, но ваш план…

— Да, план битвы. Я решил не использовать органических воинов. Выйдя из-под контроля, они становятся трусливыми, да и в их боевые навыки я не верю. Поэтому мы используем две волны наших боевых машин. Потом ты и твой… помощник, — он взглянул на Пиррахис, — ударите третьей волной. К тому времени боевые машины уже нейтрализуют те силы Других, которые там окажутся. Не думаю, что их много. Другие не ждут нашего появления на твоей планете. Вам будет предоставлена свобода действий. — Я ловил каждое его слово, но тут он охладил мой восторг. — При условии, что Великая Мать даст такое распоряжение. Полагаю, она сейчас обсуждает это с Джабертапричем.

Кофиштетч вытянул шею, посмотрел в сторону и с тревогой добавил:

— Похоже, он готовится выступать! Мне надо идти! Поговорим позже. Если все получится.

Мне бы, конечно, хотелось большей определенности, но все равно сердце уже начало набирать ход. Пиррахис смотрела на меня с любопытством. Она все слышала, но если и хотела как-то прокомментировать наш разговор, то не успела, потому что пение внезапно прекратилось по сигналу, которого я не заметил. Все замолчали. Замерли даже роботы. Великая Мать заговорила.

Поприветствовав «почетного гостя» — я заметил, что мы с Пиррахис в эту категорию не попали, — она сказала:

— Я пообещала показать ему кое-что и сдержу свое обещание. Только вот не знаю, — старуха кокетливо посмотрела на Берта, — помучить ли его еще немного, или предъявить сюрприз сейчас.

В аудитории зашептались: одни говорили «сейчас», другие — «пусть подождет».

Великая Мать вытянула шею и посмотрела куда-то вниз — к ней подплыл Кофиштетч, — а потом рассмеялась.

— Мой меньший внук просит показать сюрприз сейчас. Джабертаприч? Вы согласны?

Берт в отличие от многих оставался серьезным, но это не помешало ему уловить общее настроение.

— Меня устроит любое решение Великой Матери, — дипломатично ответил он.

— Конечно. Хорошо. Та, которую вы сейчас увидите, Джабертаприч, оказалась очень большой дурой. Она явилась сюда после начала боя, и мы не дали ей уйти. — Великая Мать сделала драматическую паузу и отдала приказ: — Введите пленную!

Головы всех присутствующих повернулись к выходу в зал, те хорши, которые висели поблизости от него, подались в стороны, освобождая место для появившейся из коридора процессии.

Первой в зал вплыла боевая машина, державшая на прицеле тех, кто следовал за ней. Их было двое — «рождественская елка» и прикованное к ней цепью существо с длинными веретенообразными руками и ногами и головой, напоминающей те жутковатые тыквы-фонари, которые всегда выставляют у домов в Хэллоуин. Шествие замыкала еще одна боевая машина, похоже, готовая в любой момент открыть огонь по пленнице.

Я узнал ее сразу.

Одна из Других. Одна из тех, кого Чудик называл Возлюбленными Руководителями. Тех, кто в этот момент решал, стоит ли им уничтожить всех, кого я знал и любил, или достаточно превратить их в послушных рабов.

Только когда Пиррахис положила руку мне на плечо, я понял, что меня трясет. Я кивнул ей, показывая, что все в порядке, но дрожь не унялась.

Появление пленницы произвело схожее действие и на других. Конечно, большинство хоршей уже видели ее, но не Берт. Рот у него открылся, шея вытянулась, руки застыли в неестественном жесте.

Великая Мать захлебнулась смехом.

— Ну, Джабертаприч, — сказала она, довольная устроенным спектаклем. — Как вы себя чувствуете? Хотите поговорить с ней? Задайте ей несколько вопросов. Каково быть пленницей?

Берт немного оправился от шока и медленно покачал головой. А вот Другая оказалась не такой сдержанной. Повернув страшную голову к моему другу, она прошипела злобным, словно пропитанным ядом голосом:

— Пусть твоя Великая Мать сожрет мое дерьмо. Вы все будете визжать от боли, когда придет Эсхатон, и мы подчиним вас и ваших прислужников.

Пленница говорила на прекрасном языке хоршей гораздо лучше, чем, например, Берт, и я сразу понял почему: на ее голове-тыкве, в том месте, где начиналась тонкая шея, виднелась такая же, как у меня, шишка. Когда же она подалась вперед, я заметил, что и цепь, соединявшая ее с роботом, впаяна прямо в плоть. Что ж, хорши не церемонились с врагом.

Великая Мать угрожающе вытянула шею, и я подумал, что сейчас между двумя женщинами начнется словесная перепалка, но тут слово взял Берт.

— Пленница, — сказал он. — Великая Мать назвала тебя дурой, но ты даже еще большая дура. Вы не победите. Мы, хорши, сильнее, храбрее и умнее вас. Даже низшие существа, которые встанут против вас, и те умнее. — Он повернулся к Великой Матери: — Я могу выступить?

Она величественно нагнула шею, и Берт заговорил. Я замер в напряженном ожидании. Что он скажет?