Андрей Валентинов - Нам здесь жить. Тирмен

Плохо работаем!

Дюжий повар-японец взмахнул ножом, кроша луковицу. Колечки сложились в пирамидку-конус, внутри полыхнул огонь – и кольца лука вспорхнули, на миг застыв в воздухе, после чего сами собой легли на огромное блюдо. Вслед за луком пришел черед рыбы – нож угрожающе взметнулся и мигом разделал пучеглазую уродку, умудрившись не сдвинуть ее с места. Настала очередь медузы…

Жаровня размещалась прямо посреди зала. Вокруг повара-затейника на низких скамьях собрались посетители, следя за каждым взмахом страшного оружия. Неужели медузу – тоже ножом?

– Это, уважаемая Эра Игнатьевна, цирк! – снисходительно прокомментировал господин Лукьяненко, проводя меня к дальнему столику. – Нам приготовят не здесь – и по-настоящему. Вы что предпочитаете?

Легкое шевеление пальцами – и возле нас материализовался косоглазый официант. Низкий поклон…

– Погодите! Два слова!

Лукьяненко кивнул, мигом аннигилировав косоглазого.

– Первое, – я задумалась. – За себя плачу сама. И второе – чем бы ни кончился разговор, дела Трищенко я не закрою.

Белозубая улыбка, легкий кивок:

– Принято! Ну-с, что закажем? Или – на мое усмотрение?

– На ваше, Сергей Сергеевич.

Официант вновь был тут как тут. Лукьяненко еще раз пошевелил пальцами, что, вероятно, означало заказ.

– Итак? – начала я, сделав глоток чего-то пряного из высокого бокала.

– Итак…

Улыбка исчезла, господин Лукьяненко почесал подбородок – там, где родинка.

– Вы – человек серьезный, я… тоже стараюсь быть серьезным. Не будем вилять. Четыре месяца назад я выбран руководителем известной вам организации. Надеюсь, вы догадываетесь, что в нашей среде такими вещами не шутят. Так что, как говорят мои итальянские коллеги, отныне я cappo di tutti cappi со всеми правами и обязанностями.

…Четыре месяца назад – после того, как труп Капустняка нашли в Порто…

– В таком случае, где ваш перстень, дон Сергей?

Его смех мне тоже понравился. Лукьяненко не притворялся – ему действительно было смешно.

– Уели, Эра Игнатьевна! Перстня не ношу, цепи – тоже. Вообще, героические времена в нашем деле прошли. В Штатах такое тоже было – Диллинджер, Голландец, Капоне. А потом настало царство бухгалтеров и аудита. У нас сейчас как раз смена времен. Новая эра!

Явившийся из ниоткуда официант выставил на стол что-то горячее, дымящееся. Я нерешительно взялась за палочки – и отложила их в сторону.

Мигом возле моей тарелки появилась вилка.

– Я тоже не мастак, – Лукьяненко кивнул на палочки и внимательно поглядел на блюдо. – Если не ошибаюсь, «Борьба тигра с драконом». Если будут говорить, что это – смесь кошачьего и змеиного мяса – не верьте. Змея там и вправду присутствует, а вот кошки нет. Зато есть шесть видов рыбы.

Я сглотнула, но отступать было поздно. Даст Бог, выживу…

– Итак, времена меняются, Эра Игнатьевна. И смерть господина Панченко стала как бы рубежом. Он ушел вовремя. Не подумайте, я не собираюсь умалять его заслуг. Но он – человек прежних времен. Вы знаете, он даже родился в лагере! Все детство – за проволокой, затем семь судимостей, начиная с четырнадцати лет. Представляете?

– Представляю…

На миг стало холодно. Мне тоже тогда было четырнадцать. Одно хорошо – не в зоне родилась…

– Вы? – в его голосе прозвучало изумление. – Не может быть!

Проговорилась! Впрочем, какая разница!

– Сочувствую! – дон Сергей покачал головой. – По-моему, это чудовищно – детей за проволоку. А у меня только один привод был – в девятом классе перепились шампанским с приятелями. Шум был изрядный, родителей вызывали!

Да, другая эпоха! В его речи не было ни одного блатного слова. Наверное, он и не поймет, заговори я на фене.

– Продолжим. Именно такие, как господин Панченко, создали наш город. Точнее, воссоздали. Когда люди начали умирать – просто умирать от голода и холода, кто-то нашел нескольких ученых. До катастрофы они работали в каком-то закрытом институте. И вот тогда зажглась первая алтарка. Газа еще не было, жгли уголь, иногда даже мебель.

О чем-то подобном я догадывалась. Уж не господин ли Молитвин подсказал?

– Потом понадобилась энергия – много энергии. Тут уже булочки помочь не могли. Догадываетесь?

Догадываюсь ли я? Пожалуй, да.

…Только вы мне, гражданин начальник, ничего не пришьете, собаки бродячие, так что отловил я их даже с пользой. А то бегают, народ зазря кусают! А на кой они мне, это, извините, мой личный интерес! Одну продам, другую подарю…

– На собак перешли?

– На собак, – он кивнул, задумался. – А странно выходит, Эра Игнатьевна! Все знают – и все молчат. Конечно, бедную Жучку резать, – он поморщился, – нехорошо, некрасиво. Но действенно. Причем действенно не только в пределах города. Вы думаете, как мы поезда охраняем или сквозь пароли заглядываем? Или вот сегодня… Ведь у вас, в прокуратуре, и защита первоклассная, и Тех-ники отличные.

– К-как?!

Я даже привстала, начисто забыв о тигре с драконом. Котлы, вода, электричество…

– Надо же было вас, Эра Игнатьевна, на улицу выманить!

Дон Сергей улыбался, словно все это было веселой шуткой. Но я поняла. Дело не только в желании побеседовать тет-а-тет со старшим следователем Гизело. Братва показала, чего она стоит. Демонстрация силы – и очень впечатляющая.

– Не волнуйтесь, уверен, скоро все наладится.

Оставалось согласиться – и слушать дальше. Итак, с собаками, наконец, полная ясность. Но только с собаками. И то не со всеми – есть еще Первач-псы.

– К сожалению, в последние месяцы господин Панченко начал вести себя, как бы это точнее выразиться?.. не очень адекватно. Одно дело держать в руках, извините за подобное выражение, братву, держать строго, в ежовых рукавицах. Это, конечно, правильно. Но совсем другое – вообразить себя богом…

– Богом?!

Удивление длилось недолго. Где-то я об этом уже слыхала!

…Только боженька у них живой. Понятливый бог. Он им и разрешает. Как чего? Мокруху, бля, разрешает, со стволами ходить разрешает…

– И каких именно жертв требовал Великий Боженька Капустняк?

Лукьяненко не спешил отвечать. Яркие губы сжались – дон Сергей раздумывал. Я его понимала. То, что он сейчас делает – измена. По всем их воровским законам измена.

– Сергей Сергеевич, если вы полагаете, что мы не знаем о ганфайтерах, то вы ошибаетесь!

Он вздрогнул – впервые за весь разговор.

– Значит, Боженьке Капустняку требовались иные жертвы? Потому и бомжи с вокзалов исчезли?

Лукьяненко вздохнул, сильные пальцы дробью ударили по белой скатерти.

– Вы с ним не были знакомы, Эра Игнатьевна! Он был страшным человеком! Он говорил, что в нашем городе богом может стать каждый – у кого хватит смелости и силы. Когда он собрал вокруг себя этих отморозков и разрешил убивать – мы не верили. Ведь мы здесь даже оружие с собой не носим! Город – наша крепость, какая тут стрельба?! Воркутинцы – и то поняли, третьей дорогой объезжают. Но у него… У Панченко получилось. Как – не знаю. Дело не в бомжах. Он собрал каких-то парней, то ли ученых, то ли шаманов…