Андрей Валентинов - Нам здесь жить. Тирмен

Наконец полковник заговорил снова:

– Хочу напомнить, господа, что начальная стадия плана Покров предусматривает лишь пассивную оборону. О взрывах заранее предупреждается местное население и противник… То есть, извините, федеральные войска. Все минные поля обозначены указателями. На стрельбу против… то есть федеральных войск приказано не отвечать.

– Садитесь, полковник! – Бажанов встал, махнул широкой ладонью. Экраны погасли. Генерал прошелся по залу, резко повернулся.

– Вот так! Могу добавить, что эвакуация, несмотря на некоторый сбой в сроках, идет успешно. Алексеевка, поселок Жуковского и Дальняя Срань, в смысле, Салтовка, эвакуированы согласно графику.

Он помолчал, бросил взгляд на мертвые экраны.

– К сожалению, не все так хорошо. Сегодня авиация федералов трижды снижалась над колоннами, переходя звуковой барьер. Есть жертвы. С нашей стороны – пятеро. С их – один самолет.

Это я уже знала. Лихой летчик, только что перешедший звуковой барьер прямо над Салтовским шоссе, не справился с управлением и воткнул свой МИГ-45 в весеннюю грязь. Не осталось даже ямы – земля сомкнулась.

– Есть и более тревожные новости. В Волчанске, Ахтырке и Богодухове, занятых федералами, идет депортация населения. Есть факты грабежей и насилия. В Ахтырке с утра действуют команды саперов, город взрывают – квартал за кварталом.

По залу пробежал шепот – испуганный и одновременно гневный.

– Я получил информацию, – генерал помолчал. – К сожалению, господа, очень достоверную информацию, что аналогичная участь постигнет и наш областной центр.

На этот раз никто даже не осмелился шептать.

Значит, как на Хоккайдо, откуда пришли к нам коропоки.

– Мы решили согласиться с предложением господина Молитвина. Активная оборона города начнется только в случае подобных… эксцессов.

Кажется, он ждал, что шаман откликнется, но тот по-прежнему глядел куда-то в сторону. Или дремал – кто его разберет?

– Госпожа прокурор, у вас есть что сказать?

От неожиданности я вздрогнула. Что тут скажешь? У Прокурора Фонаря нет даже гильотины…

– Порядок в городе в целом поддерживается, – неуверенно начала я. – Правда, полной информации у меня нет…

Да откуда и быть ей, полной, если даже жорики не знают, что делается в опустевших районах! Туда посланы патрули кентов, но, увы, без раций. Не хватило раций.

– …Конституционный суд поставил наш запрос на рассмотрение. К сожалению, это состоится не раньше апреля. Попытка импичмента в Нижней палате блокирована.

Как и аналогичная попытка в американском Конгрессе. Как и заседание Совета Безопасности ООН. Сразу четыре вето – когда такое было?

Пресса, конечно, вопит – и у нас, и во всем мире. Даже сюда набежала – сегодня утром два интервью пришлось давать. Да что толку?..

– Значит? – нетерпеливо бросил Бажанов.

– Значит! – кивнула я. – Нам не помогут. Никто не поможет! Там, в столице, сошли с ума! Министр обороны заявил, что справится с нами силами одного парашютно-десантного батальона…

Внезапно послышался смех – такой неожиданный, неуместный. Я резко обернулась: господин Молитвин веселиться изволили.

– Извините, Эра Игнатьевна! – шаман развел руками. – Не сдержался. Просто я однажды такое слыхал. Про батальон. Или полк, не помню уже.

– Рад, что мы не теряем присутствия духа, – невозмутимо констатировал Бажанов. – У вас все, госпожа прокурор?

– Не все, – я задумалась. – Некоторые… деяния не имеют срока давности. Мы обязаны задокументировать все факты, чтобы потом этих мерзавцев отправить в Нюрнберг.

Мне никто не ответил. Я понимала – почему. Lex, он конечно, lex, даже если dura. Да только какой Нюрнберг в нашем богоспасаемом Отечестве? Кто ответил за расстрел Белого Дома? За Чечню? За Нагорную республику? Сами померли, при нотариусе и враче, а какие не померли – розы стригут в отставке.

– Вопросы есть? – негромко проговорил генерал.

Кажется, и он подумал о всепрощающем Отечестве, дым которого и сладок, и приятен.

– У меня вопрос!

Господин Молитвин резко встал. Куда только сонливость подевалась!

– Где сейчас находится больше всего обезьян?

В зале грохнуло. Даже Бажанов не выдержал – хмыкнул. Фол-мотоцикл вообще опрокинулся на пол, дрыгая колесами, а мне почему-то вновь вспомнилось Малыжино. Веники всякие, нолики…

– Господин Старинов! Доложите! – отсмеявшись, попросил генерал.

Полковник сделал строгое лицо:

– По данным разведки лица обезьяньей национальности, известные под кодовым названием коропоки…

– Это не смешно! – резко перебил Молитвин.

Полковник пожал плечами.

– Извините. Коропоки замечены в центре. Два, гм-м, прайда напали на винные магазины. Имеются жертвы… среди бутылок.

И вновь – смех.

– Но основная масса переместилась южнее – на Баварию, Новые Дома и Восточный.

– Благодарю вас, – шаман кивнул, задумался. – В таком случае, предлагаю ускорить эвакуацию южных районов города. Поверьте, это не шутка! Коропоки – проводники между слоями. Если они почуяли…

Внезапно до меня дошло – это действительно не шутка. И, кажется, не до меня одной.

– Хорошо, я вас понял, – Бажанов взглянул на огромную карту города, развешенную на стене. – Но сейчас дороги забиты людьми, нет транспорта. Где-то к вечеру сможем начать.

– Господин Молитвин, вы хотите сказать, что эти обезьяны… чуют смерть? – тихо бросил кто-то.

Шаман не ответил, и от его молчания всем стало неуютно.

Обедали тут же – в маленькой столовой, украшенной поблекшим лозунгом «Решения ХХVI съезда КПСС – в жизнь!» Ни лозунг, ни обед (на диво невкусный, видать, без святых готовили) меня не интересовали. Мне нужно было нечто иное. Точнее, некто…

Господин Молитвин изволили откушать первое… второе… Кофе выпить… Я спокойно ждала. Перед заседанием шамана отловить не удалось. Значит, отловим сейчас.

Столовая опустела. Господин Молитвин одиноко восседал за дальним столиком, смакуя кофе (вторая чашка, а еще инсультник!). Я огляделась.

Пора!

– Приятного аппетита, Иероним Павлович!

Его рука дрогнула. Кофе плеснул на старую застиранную скатерть.

Я постаралась улыбнуться – искренне, радостно, как учит великий Лойола.

– Я, видите ли, поинтересоваться хочу…

Улыбка явно осталась неоцененной. Выцветшие глаза недобро блеснули:

– По поводу обезьян, госпожа прокурор?

«Госпожа прокурор» прозвучало ничуть не хуже, чем «гражданка следователь».

– Да Бог с ними, с коропоки, – я вновь улыбнулась. – Френч где купили?

Тоже способ – вначале спросить о какой-нибудь галиматье. Хотя и в самом деле – интересно!

Бледные губы господина шамана дернулись.

– Купил лет двадцать назад, на Барабашовском рынке – был такой во время оно. Кстати, сейчас многие наши с вами земляки уверены: и рынок, и близлежащая станция метро названы так из-за обилия барабашек, как когда-то называли в народе Тех. Дескать, расплодились в этом районе сверх меры еще до Большой Игрушечной. А едва начинаешь им толковать про академика Барабашова – смеются. Какое, мол, отношение имеет чужой академик к нашим родным барабашкам?! Ладно, вернемся к френчу… Когда меня пригласил господин Бажанов, понадобилось что-то приличное. А у меня в шкафу френч – и клубный пиджак. Зеленый, с позолоченными пуговицами. Френч все-таки пристойней будет. Я ответил?