Майк Резник - По следу единорога (Сказание наших ночей)

- Что еще за АОДЧ? - поинтересовался Мэллори, возвращая коробку.

- Американское общество дождевых червей, - растолковал мужчина. - Это наш верховный орган с 1893 года.

- На кой черт мне дождевые черви?

- Для рыбалки.

- Сейчас идет снег, если вы не заметили.

- Он ничуть не тревожит мохнатых малюток.

- Они скорее склизкие, чем мохнатые.

- Вы совершенно правы, сэр, - согласился мужчина, заглянув в коробку. - Он ничуть не беспокоит склизких малюток.

- Я просто имел в виду, что какой же безумец отправится удить рыбу в метель?

- Таких почти нет, сэр. Вы только подумайте: все поле деятельности будет в вашем полнейшем распоряжении!

- Я нахожусь на ездовой дорожке в Центральном парке. Тут ни единой рыбки.

- Да, но если вы все-таки найдете хоть одну, представьте, как же голодна она будет!

- Ступайте обменяйте их на крем для загара.

- А еще у меня распродажа надгробных плит, - попытался мужчина склонить Мэллори на свою сторону.

- Распродажа надгробных плит? - переспросил Мэллори.

- Если вас часом зовут Джессикой Энн Милфорд, и вы утонули в августе 1974 года, - уточнил мужчина.

- Нет и нет.

- Это невероятно выгодная сделка, - с энтузиазмом продолжал мужчина. - Мраморная, с бордюром из пивных банок на фоне игл от шприцев. Весьма изысканная.

- Я подумаю. - Детектив снова двинулся по дорожке.

- Если вы решитесь, я буду прямо здесь.

Тряхнув головой, Мэллори наддал ходу. Снегопад не утихал, а ветер нахлестывал так неистово, что видимость стала почти нулевой. Через пару минут детектив осознал, что сбился с ездовой дорожки, но когда попытался вернуться по собственным следам, обнаружил, что их совсем замело. Огляделся в поисках огней Пятой авеню, но за стеной снега не было видно ни зги. Внутри у него будто все оборвалось; заблудился, - понял Мэллори.

Вполголоса выругав Мюргенштюрма, он принялся подыскивать какое-нибудь укрытие от непогоды. Вокруг раскинулось бескрайнее снежное одеяло, но слева смутно маячило какое-то строение. Склонившись наперекор ветру, детектив побрел в ту сторону.

Он уже готов был признать, что темный силуэт лишь почудился, когда ветер вдруг стих, и Мэллори обнаружил, что стоит в нескольких шагах от большого каменного здания. Из окон не пробивался ни единый лучик света, но зато из двух труб в зябкий ночной воздух валили клубы дыма. Бегом одолел оставшуюся дистанцию, Мэллори кулаком постучал в дверь. Не дождавшись никакого ответа, открыл ее и вошел внутрь, пыхтя и отдуваясь.

Смахнув снег с накидки, он принялся шарить ладонью по стене в поисках выключателя, но не нашел и вытащил зажигалку. Света она давала маловато, но вполне достаточно, чтобы разглядеть длинный барак с рядами перегородок по обе стороны от длинного коридора. Тут крепко пахло лошадьми, время от времени слышалось топанье копыт по соломе.

Наконец Мэллори отыскал голую лампочку, подвешенную под стропилами, подошел и дернул за свисающий с нее измызганный шнурок. Помещение залил резкий белый свет, лампочка закачалась туда-сюда, и по стенам заплясали тени.

- Есть тут кто? - окликнул детектив и чуть не подскочил от удивления, когда услышал ответ.

- Да.

- Где вы? - он с опаской огляделся.

- Здесь.

- Где здесь?

- Посмотрите вниз.

Посмотрев вниз, Мэллори увидел миниатюрную, не более девяти дюймов в холке, лошадку, стоящую прямо рядом с ним.

- Так это ты говорил? - спросил детектив, присев на корточки, чтобы разглядеть элегантное животное.

- Да, - подтвердил конек. - Вон там висит маленькое полотенце, - он махнул головой в сторону ближайшего стойла. - Не будете ли вы добры взять его и положить мне на спину?

Подойдя к стойлу, Мэллори взял полотенце и бережно накинул его маленькому коньку на спину, как попону.

- Спасибо, - сказал конек, не удержавшись от крупной дрожи. - Здесь становится холодновато.

Мэллори изумленно таращился на крохотное животное.

- А я и не знал, что лошади умеют говорить, - заметил он наконец.

- Конечно, умеют.

- А я ни разу не слыхал.

- Наверное, им просто нечего было вам сказать.

- Наверное, - согласился Мэллори. - Кстати, ты-то сам лошадь, не так ли?

- Определенно.

- А это конюшня?

- Совершенно верно.

- У вас тут, случаем, не расквартированы единороги, а?

- Боюсь, нет, а что?

- Я тут следовал за одним по ездовой тропе и подумал, что он мог остановиться здесь, чтобы укрыться от непогоды.

- Я бы с удовольствием вам помог, - сказал конек, - но уже больше месяца ни один единорог у нас тут не останавливался. - Он помолчал. - Они большая редкость, знаете ли. Вряд ли во всем Манхеттене их нынче сыщется больше двух дюжин. А в каком он двигался направлении?

- Думаю, на север. Я не сумел нагнать его, чтобы убедиться в этом окончательно. - Открыв дверь, Мэллори высунул голову на улицу, обнаружил, что видимость по-прежнему нулевая, и решил подождать еще пару минут, прежде чем снова двинуться навстречу ветру и снегопаду. - Я еще ни разу не видел такого маленького коня.

- Я не всегда был так мал, - ответил тот.

- Да?

Конек горестно покивал головой.

- А что же случилось? - полюбопытствовал Мэллори.

- По моему виду не скажешь, но я был беговой лошадью.

- Может, я и видел тебя на бегах. Я бывал в Белмонте и Акведуке три-четыре раза в неделю.

- Да я был не очень-то хорош. Когда я родился, на меня возлагали большие надежды, но я изрядную часть своей карьеры провел, бегая в местах вроде Тристлдауна, Латонии и Фингер-Лейкс.

- А как тебя зовут? - спросил Мэллори.

- Вас интересует имя, которое мне дал владелец, или настоящее?

- Пожалуй, настоящее.

- Эогиппус.

- Ни разу о тебе не слыхал.

- Я бегал не под этим именем. Это имя я избрал, когда понял свое истинное предназначение. - Фыркнув, Эогиппус продолжал: - Как я сказал, я был не очень хорошим бегуном.

- Похоже, ты как раз из разряда тех лошадей, на которых я всегда ставил, - холодно заметил детектив.

- Мой владелец и тренер делали все от них зависящее, чтобы помочь мне добиться успеха.

- Например?

- Первым делом они выхолостили меня.

- И это придало тебе прыти? - с сомнением поинтересовался Мэллори.

- Это придает мне прыти, когда я вижу приближающегося ветеринара, вот что я вам скажу, - с горечью молвил Эогиппус и заржал; эхо его ржания долетело из сумрачных глубин конюшни, словно вздох. - Едва я оправился, меня вернули на ипподром.

- Может, им следовало испробовать шоры, - предположил Мэллори.

- Пробовали.

- Помогло?

- Шоры помогают лошадям, которые озираются по сторонам и отвлекаются от дела. Я был не таков. Я вкладывался душу в каждый свой шаг. А шоры лишь заслоняли от меня две трети мира, и только. - Он помедлил. - Потом в ход пошли медикаменты.

- Запрещенные законом?

- Совершенно законные, - покачал головой Эогиппус. - Мой тренер считал, что у меня болят мышцы, а лекарства должны были заглушить боль. - Он снова заржал. - Они искалечили мою сестру, которая и помыслить не могла, что у нее воспалена лодыжка, пока не порвала связки. Но я-то был совершенно здоровым!