Наталья О`Шей - Ангелофрения

– А я нашла свою арфу, – взволнованно сообщила она и указала рукой в сторону. – Право, это удивительно: инструмент уцелел.

Магдалина нашла в себе силы улыбнуться в ответ. Тогда сеньора Верон подошла к ней и раскрыла объятия. Магдалина потянулась к Марии, как к матери, которую она не знала, как к сестре, которой у нее никогда не было, как к верной подруге, о которой могла только мечтать.

Но руки сомкнулись на пустоте. Сеньора Верон исчезла. Ни следа на сырой земле, ни пара от дыхания в холодном воздухе.

Кофр действительно был цел. Он отыскался там, где указала его владелица. Магдалина опустилась рядом с ним на колени, а затем прижала к себе, точно самое ценное сокровище в мире. Так она оплакала и Марию, и Хосе Анхеля, и всех, кто погиб в этот темный день…

Дождь то слабел, то набирал силу. И снова среди капель замелькали похожие на перья мохнатые хлопья снега. В небе появились трехвинтовые летающие машины, вдоль их бочкообразных фюзеляжей перемигивались электрические позиционные огни. Выпустив из форсунок пар, винтолеты приземлились рядом с остовом «Ковчега».

А Магдалина все так же стояла на коленях, глядя вдаль. Где-то там, за тучами, за размытой дождем линией горизонта плыл, удаляясь, «Тион».

Столько сил было потрачено… Столько пришлось поставить на кон…

И снова не успела. Сама судьба поставила точку в преследовании.

Что ж, пусть эта авантюра завершится фиаско. Она должна посвятить себя заботам о младших кузенах, а затем – заняться «особой энергией». Главное, что Роланд жив. Он найдет ее. Он завершит полет за тридевять земель, к огням северного сияния, и обязательно ее найдет: через год, через два, через десять или двадцать лет. Если мир уцелеет, то им суждено быть вместе.

Главное, что они живы. Вопреки всему.

– Мадемуазель, позвольте…

Кто-то подхватил ее под локоть и помог подняться. Магдалина обернулась. Рядом стоял человек в длиннополой шинели. Смуглая кожа и черные вьющиеся волосы выдавали в нем выходца из южных земель.

– Магдалина Эльвен? – проговорил южанин мягким голосом.

Магдалина машинально кивнула. Она продолжала думать о Роланде, о кузенах, о Веронах и о несчастных, чьи жизни оборвались сегодня. Ни цепкий взгляд южанина, ни руки, которые он держал опущенными в карманы, не вызвали в ней ни малейшего подозрения.

– Меня зовут Саддам Сани, – представился южанин. – Я – комиссар службы государственной безопасности Нового Царства.

И снова она не удивилась и не испугалась. Разум по-прежнему отстраненно воспринимал информацию. Все это, казалось, происходило не с ней. Ее не было на заваленном дымящимися обломками поле; она сама не знала, где ее душа: или все еще в огне рядом с Каином и Адамом, или в дождливых небесах, бок о бок с упорно не замечающим ее Роландом.

Саддам Сани вынул из кармана правую руку, потянулся к Магдалине, точно намереваясь убрать с ее лица тяжелые, напитавшиеся водой пряди волос. В перчатке хрустнуло стекло. В нос Магдалине ударил острый запах плесени.

Она успела лишь охнуть. Ноги подкосились, и серая пелена дождя отрезала ее от остального мира.

…Поручик Зуев со смесью отвращения и неприязни наблюдал за «отравителем». Тот наклонился над лежащей девушкой, оттянул ей веки, поглядел в остекленевшие глаза, что-то пробормотал на своем языке.

– Милостивый государь, – не выдержал Зуев, – как вам известно, дважды к смерти не приговаривают. Через одну смерть эта юная барышня прошла, а вы…

Саддам Сани повернулся к Зуеву, вперился в поручика колючим взглядом. Зуев невольно попятился.

– А я подарил этой особе два часа сна, в течение которых ее не будут мучить кошмары, – ответил «отравитель». – Велите подать сюда носилки! Я забираю подданную фараона и возвращаюсь сейчас же!

«Жители Тверской губернии оставались бдительными, поэтому новое нашествие неизвестных крылатых существ получило решительный отпор, – писало на следующий день «Русское обозрение». – Особенно отличились крестьяне из поселка Крючково, которые убили дюжину тварей, применив для этого осиновые колья. Для собственного спокойствия умерщвленных демонообразных существ крестьяне сожгли. Попытка изловить даже одну особь для изучения не увенчалась успехом. Возле Лихославльского озера егеря и охотники ранили и убили восемь существ, но под действием солнечного света опасная добыча превратилась в пепел, похожий на сгоревшую бумагу.

Не обошлось и без курьезов, которые, впрочем, имели самые неприятные последствия. Так, начальник железнодорожной станции «Осташково» г-н Григорьев объяснил частичную пропажу груза пушнины из вагона состава, следующего из Архангельска в Москву, налетом пресловутых тварей. А свободный хлебопашец Чугуб лишился пальцев на обеих руках и половых органов, вздумав оказать крылатому существу знаки мужского внимания. Неудачливый Казанова признался хирургам, что узнал в твари черты своей покойной супруги. Впоследствии Чугуб умер из-за отравления трупным ядом.

И до сих пор не удается установить, имеют ли эти события связь с «летучим голландцем» – неопознанным тяжелым дирижаблем, замеченным в воздушном пространстве Тверской губернии. Летающее судно с запоминающимся тигровым рисунком на оболочке, не реагируя на сигналы наземных служб, двигалось с недоступной обыкновенным транспортным средствам скоростью на северо-восток. Попытки преследовать «летучий голландец» на сторожевых винтолетах успехом не увенчались».

Одни говорят, что Фивы прозвали Стовратными с легкой руки древних греков, для которых «сто» было синонимом слова «множество». Другие – что так повелось со времен, когда столица Старого и Нового Царства была захвачена вавилонянами, проделавшими с помощью осадных машин в оборонительной стене города не менее ста проломов. Сегодня же наименование «Стовратные» утратило всякую образность и превратилось в штамп, которым повсеместно пользуются неприхотливые в выборе выражений журналисты и публичные деятели.

Сами жители Фив называли столицу просто Городом. Те, кто придерживался правых политических взглядов, истово верили, что «Фивы существовали раньше любого другого места: вода и земля были там от начала времен, и сотворение мира и богов произошло в Фивах волею всемогущего Амона», как было провозглашено в папирусе эпохи Рамсеса Великого. Приверженцы же умеренных взглядов ничем таким головы не забивали: они много работали – на заводах в предместьях, в офисах делового центра, в больницах, школах, научных лабораториях, театрах и многочисленных музеях, – они рожали и воспитывали детей, они молились богам, прося очистить небеса на севере и остановить неотвратимо надвигающуюся тьму.