Анна Ринонаполи - Бандагал

- Мы подписали предварительное соглашение с мистером Бессоном. И он вряд ли заинтересован теперь в нашем крахе.

- Оно уже вступило в силу?

- Пока еще нет. Но у меня есть серьезные подозрения. Кое-кому наш шеф давно стоит поперек горла.

- Отлично сказано. Амбиция порой толкает людей на самые невероятные поступки. Будьте внимательны, Роза. А я всегда рад вам помочь. Да, кстати, мне нужно поговорить с шефом. Проведите меня, если вам не трудно.

Роза растроганно протягивает ему руку, и Торторелли с жаром пожимает ее.

Когда Роза, улыбаясь, ввела кибербухгалтера в кабинет, Патрене и Торболи даже привстали в креслах. Неожиданный "пакт о дружбе" между секретаршей и Торторелли по разным причинам обеспокоил обоих хозяев "Новой Италии".

- А вы совсем неплохо выглядите, - с порога бросает Торторелли.

У Торболи рука в гипсе, и в своей темной рубашке он очень похож на крохотного динозавра. Патрене же буквально утопает в бинтах. Он тоже напоминает доисторическое животное, но только из детских фильмов. Оба глядят друг на друга исподлобья, и совершенно очевидно, что один подозревает другого в краже. Кибербухгалтер широко улыбается.

- Нет, вы просто молодцы. А я бы без успокоительных таблеток вообще не добрался до работы.

- Не забывайте, что вы на службе, - проскрипел Торболи.

- Есть ли какие-нибудь новости? - словно не замечая раздражения генерального директора, спрашивает Торторелли.

- Никаких, - бурчит Торболи.

- Надеюсь, вы-то не считаете, что тут поработали бандагалы? Кстати, что, собственно, украли?

- Ничего, ровным счетом ничего, - мрачно отвечает Патрене.

Торторелли расплывается в улыбке.

- Замечательно. Значит, я вовремя подал сигнал тревоги. Но что они все-таки искали? Деньги, секретные документы? Ведь у каждой фирмы есть секретные документы. И часто они оказываются грозным оружием в борьбе...

- На что вы намекаете? - не выдерживает Торболи.

- Вам лучше знать.

- Мне?!

- Разве у вас нет специального архива? А кое-кому это может не нравиться.

- Теперь все ясно, - вырвалось у Патрене. - Кто-то решил завладеть твоими документами, а ты...

- Пропали документы? - с невинным видом спрашивает Торторелли.

- Ничего не пропало. И вообще это не твое дело, - взрывается Торболи. - Возвращайся на свое рабочее место!

- Сию минуту! Я только вот что хотел бы заметить. Возможно, бандитов интересовал электронный мозг. Тогда мы просто чудом избежали страшной опасности. А полиция, как видно, пребывает в бездействии?

- Арестовали нескольких туземцев, - говорит Торболи. Надо же ей выказать свое рвение.

- Простите, но при чем здесь туземцы?

- Разумеется, ни при чем, - отвечает Патрене. - Возможно, в этой истории замешаны каля, хотя...

- Вот их и надо было арестовать! - восклицает Торторелли.

- Э, нет, с кали обращаются очень вежливо, даже чересчур. Расплачиваться, как всегда, придется простому люду. Но если они и невиновны, я лично буду только рад.

- Еще бы! Какой удобный предлог, чтобы арестовать всех недовольных! Но я бы на вашем месте, хозяин, потребовал их освободить. Пусть лучше полиция всерьез займется розысками настоящих воров.

- Поскольку ты пока еще не на моем месте, то возвращайся к себе, и побыстрее, - отрезал Патрене.

Торторелли понял, что сейчас не время спорить, и молча отправился к себе.

Разумеется, он не отвечает за действия полиции, но ему все же очень неприятно, что пострадали туземцы. Он-то думал, что сумеет заранее рассчитать все ходы, свои и противника, а партия, увы, складывается не в его пользу.

- Куда вы так торопитесь, дорогой Торторелли?

А, это опять она, Мирта. Интересно, что ею движет, любопытство или расчет? А быть может, ее подослали эти два бандагала?

- Какой вы занятный, - кокетливо говорит Мирта.

Ну, что ж, он рад, нет, просто счастлив пригласить ее поужинать в ресторан.

Бедный Йорик не наделен эмоциями и не в состоянии оценить по достоинству смелое решение Бенедетто.

- Понимаешь, иной раз ее глаза приобретают желтоватый оттенок, совсем как дженциана, которую я сейчас пью, - обращаясь к роботу, говорит он. - В ней чувствуется стиль. А это для женщины главное... Нет, к дьяволу Мирту, поговорим лучше о моих дорогих бандагалах. Поверь, мне их ничуть не жаль. У судьи не должно быть жалости. Иначе он потеряет решимость, станет похожим на Гамлета. Но, увы, Бедный Йорик, мне так и не удалось остаться равнодушным. Меня это веселит. Я наслаждаюсь их страхом. Посмотрел бы ты на них сегодня! Жалкие людишки. Но именно жалкие людишки, друг мой, и способны на самую большую подлость. Знаешь, мне даже приятна роль беспощадного судьи. Может, потому, что я почти двадцать лет провел в полном одиночестве? И теперь любая роль кажется мне увлекательной. Например, роль лжеца. Видел бы ты, какие лица были у экспертов "Новой Америки", когда я показал им пластинку! А ведь я и в самом деле могу изобрести новую счетную машину. Она бы очень пригодилась крупным промышленникам, скажем Бессону... Э, кажется, моя совесть начинает ржаветь.

Бенедетто умолкает. Он даже роботу не решается признаться в том, что, когда он смотрел на американца, у него мелькнула дикая мысль. "Ты - нет, а вот я действительно мог бы создать мощный блок против всех промышленников Веги".

О, власть кружит людям голову сильнее вина. Мирту может поразить только титан, хоть рост у него, Торторелли, всего лишь полтора метра. Но какими же подлыми средствами люди добиваются власти!

Он снова вспоминает о туземцах, которые сидят сейчас в тесных и сырых тюремных камерах. "Да, но я-то здесь при чем? Хотел бы я знать, как бы поступили другие на моем месте? Надо мной прежде все смеялись - и земляне, и туземцы. Кто хоть раз пожалел меня?" Но он сам понимает, что его доводы неубедительны, и громко проклинает тот день, когда вздумал заняться философией. Еще Сократ говорил: "Познавши однажды добро, его волей-неволей приходится применять и дальше". Э, кто теперь вспоминает о каком-то Сократе? Он был дикарь, не знакомый ни с антиматерией, ни с парамагнетизмом. Рассуждал о морали... А мораль - это роскошь, она слишком дорого стоит.

- Ну, чего ты стоишь как истукан? Дай мне еще вина.

И тут робот сказал:

- На сегодня хватит.

- Что значит хватит? Я хочу пить.

Он протянул бокал дрожащей рукой и жалобно захныкал:

- Робот и тот перестал мне подчиняться. Ты тоже не любишь меня.

Робот бережно, но твердо взял у него бокал.

- Степень опьянения превышает допустимый предел.

- Но я хочу забыться, Бедный Йорик.

- Если Бенедетто отчаивается, значит, он устал. Он отдохнет, и завтра жизнь снова ему улыбнется.

Это его собственный голос, спокойный и невозмутимый.

- Бенедетто лучше других, он может взирать на мир с иронией сильного духом. Ступа времени перемелет всех этих Патрене.