Альфред Бестер - Тигр. Тигр!

— Нет, нет! Это безумие, Джеффри! Cul-de-sac! [93] Тупик! (фр.) (Прим. перев.)

— Нам нужен храбрый лидер. Остальные последуют за нами. Мы разобьем вдребезги заговор, который сковал нас цепями несвободы!

— Это невозможно. Не лезь на рожон. Отвечай на вопрос.

Вместо ответа Гельсион взял свою лопату и со всей силы треснул первого шуга по голове, который, казалось, этого даже не заметил.

— А правильно ли хоронить ее по-христиански, ежели она самовольно добивалась вечного блаженства? — спросил он.

— Восстание! — завопил Гельсион и снова ударил шуга лопатой по голове.

Шут запел. Появились два джентльмена. Один из них сказал:

— Неужели он не сознает своей работы, что поет за рытьем могилы?

— Восстание! Следуйте за мной! — выкрикнул Гельсион и с размаху ударил джентльмена лопатой по голове. Тот, казалось, этого даже не заметил. Он болтал со своим другом и первым шутом. Гельсион метался, словно дервиш, нанося бесконечные удары лопатой. Один из джентльменов поднял череп и начал философствовать по поведу какого-то человека по имени Иорик.

Появилась похоронная процессия. Гельсион атаковал и ее — он бросался из стороны в сторону, неуклюже вертелся вокруг собственной оси, двигаясь точно во сне.

— Прекратите читать книгу, — кричал он. — Выпустите меня с ее страниц. Вы слышите? Прекратите читать книгу! Лучше мне оказаться в собственном мире. Отпустите меня!

Раздались оглушительные раскаты грома, словно кто-то с шумом захлопнул книгу. А в следующее мгновение Гельсион уже перенесся в третий пояс седьмого круга Ада Четырнадцатой Песни «Божественной Комедии», где согрешившие против искусства были наказаны тем, что «на них медленно спадал дождь пламени, широкими платками, как снег в безветрии нагорных скал». Там Гельсион отчаянно вопил и доставил кому нужно достаточно удовольствия. Только после этого ему было позволено сочинить свой собственный текст… и он создал новый романтичный мир, мир своих грез.

Он был последним человеком на Земле.

Он был последним человеком на Земле — и он выл.

Холмы, долины, горы и реки — все это принадлежало ему, и только ему, а он выл.

Пять миллионов двести семьдесят одна тысяча девять домов готовы были предоставить ему свой кров, он мог лечь в пять миллионов двести семьдесят тысяч девять постелей. Он мог войти в любой магазин. Все драгоценности мира были в его распоряжении: игрушки, инструменты, развлечения, роскошь; все, что необходимо для жизни, — все принадлежало последнему человеку на Земле, который выл.

Он вышел из загородного особняка в Коннектикуте; с отчаянным воем перебрался в Вестчестер; продолжая выть, побежал на юг вдоль бывшего шоссе Хендрика Хадсона; воя, пересек мост и попал в Манхэттен; не забывая выть, помчался в центр города мимо одиноких небоскребов, универсальных магазинов, увеселительных заведений. С оглушительным, нечеловеческим воем он несся по Пятой авеню и на углу Пятидесятой улицы увидел человеческое существо.

Она была живая, она дышала — красивая женщина, высокая, с коротко подстриженными темными волосами и стройными длинными ногами. На ней была белая блузка, тигровые бриджи и патентованные кожаные сапожки. В руке она держала ружье. На боку у нее был прикреплен револьвер. Она ела жаркое с помидорами прямо из банки и изумленно таращилась на Гельсиона.

— Я думала, что я последнее человеческое существо на Земле, — сказала она.

— Ты последняя женщина, — взвыл Гельсион, — А я последний мужчина. Ты случайно не зубной врач?

— Нет, — ответила женщина, — Я дочь несчастного профессора Филда, который с самыми лучшими намерениями задумал поэкспериментировать с ядерным распадом, но эксперимент не получился, и в результате все человечество, за исключением тебя и меня, исчезло с липа земли. Причина, вероятно, заключается в том, что в наших организмах произошли какие-то необъяснимые и загадочные мутации, сделавшие нас не такими, как все, — мы последние представители старой цивилизации и первые представители новой.

— Разве твой отец не научил тебя зубоврачебному делу?

— Нет, — ответила она.

— Тогда одолжи мне на минутку свое оружие.

Девушка вынула из кобуры револьвер и протянула его Гельсиону, которого все время держала под прицелом своего ружья. Гельсион взвел курок.

— Жаль, что ты не зубной врач, — сказал он.

— Я красивая женщина, коэффициент моего умственного развития сто сорок один, что гораздо важнее для возникновения новой расы прекрасных людей, которые будут владеть новой зеленой Землей, — сказала она.

— С моими зубами это невозможно, — взвыл Гельсион.

Он приставил курок к виску и вышиб себе мозги.

Когда он пришел в себя, голова раскалывалась. Он лежал на выложенном плитками возвышении, рядом со стулом, а его ушибленный висок касался холодного пола. Мистер Аквила появился из-за свинцового экрана и включил вентилятор, чтобы освежить воздух.

— Браво, почки с луком, — весело сказал он. — Последнее ты придумал самостоятельно, да? Не нуждался ни в чьей помощи. Meglio tarde che mai [94] Лучше поздно, чем никогда (ит.). (Прим. перев.) . Правда, ты с таким грохотом и так неожиданно свалился, что я не успел тебя поймать. Черт возьми.

Он помог Гельсиону подняться и провел его в кабинет, где усадил в бархатное кресло и дал в руку рюмку с коньяком.

— Отсутствие наркотиков гарантировано. Noblesse oblige [95] Положение обязывает (фр.). (Прим. перев.) . Только самый лучший spiritus fiumenti [96] Хлебный спирт (лат.). (Прим. перев.) . Ну что, обсудим, чего нам удалось добиться? Господи.

Мистер Аквила уселся за свой рабочий стол, по-прежнему очень бодрый и грустный. Ласково посмотрел на Гельсиона.

— Человек живет в соответствии со своими решениями, n’est-ce pas? — начал он. — Согласимся с этим, oui? В течение жизни ему приходится принять пять миллионов двести семьдесят одну тысячу девять решений. Peste! [97] Чума! (фр.) (Прим. перев.) Это простое число? N’importe [98] Не имеет значения (фр.). (Прим. перев.) . Ты со мной согласен?

Гельсион кивнул.

— Итак, кофе с булочками, именно мудрость этих решений и определяет, стал ли человек взрослым, или он до сих пор ребенок. Nicht wahr? Malgrd nous [99] Невзирая на нас (фр.). (Прим. перев.) . Но человек не может начать принимать взрослые решения, пока он не очистится от детских фантазий. Черт возьми. Эти фантазии. Они должны исчезнуть.

— Нет, — медленно проговорил Гельсион. — Именно мечты и фантазии создают мое искусство… я превращаю их в линии и цвет…

— Черт возьми! Да. Я согласен. Maitre d’hotel! [100] Метрдотель! (фр.) (Прим. перев.) Взрослые, а не детские фантазии. Детские мечты. Pfui! [101] Тьфу! (нем.) (Прим. перев.) Они присущи всем людям… Оказаться последним человеком на Земле и владеть ею… Быть единственным мужчиной, способным к деторождению, и владеть женщинами… Вернуться в прошлое, имея преимущество взрослых знаний и достижений… Спрятаться от реальности в выдуманном мире… Бежать от ответственности, придумав, что была совершена чудовищная несправедливость, стать мучеником, но чтобы конец обязательно оказался счастливым… Есть тысячи других фантазий, таких же популярных и таких же пустых и никчемных. Господи благослови папашу Фрейда и его весельчаков. Он придает этим глупостям такое значение! Sic semper tyrannis [102] Вот так всегда у тиранов (лат.). (Прим. перев.) . Изыди!