Лента Ососкова - История вторая: Самый маленький офицер

— Сиф, но ведь что-то ты помнишь?

Сиф побултыхал чаем в чашке и, скривившись, залпом допил. Чай-то, конечно, был вкусным, но разговор мальчику разонравился.

— Вы невыносимы, все разом, — объявил он, без восторга глядя на Тиля, тоже не скрывающего любопытства. — Что тут рассказывать… Имя в своё время пытался придумать полковник — тогда капитан. Обсуждал-обсуждал с Кромом, это его друг и командир присоединившейся к нам роты, и Кондратом, прапорщиком разведвзвода, под началом которого я потом и служил. Но, как я понял, тогда они так и не сошлись во мнениях, так что долгое время я ходил с одной фамилией и тремя прозвищами-позывными.

Офицерик принялся вертеть в руках чашку, припоминая давние события. Слушатели сидели молча.

— Потолковать надо. Можно даже сказать — посоветоваться… А ты, Сивка, подожди меня здесь, — сказал Заболотин, поднимаясь со своего места.

Кондрат с любопытством скользнул взглядом по тихо сидящему в уголке пацану, пробормотал что-то себе под нос и первым выбрался наружу. Он двигался с удивительной для своей комплекции ловкостью и, можно сказать, с кошачьей грацией. За ним вышли и Заболотин с Кромом. Капитан жестом предложил отойти.

— Та-ак, — задумчиво протянул Вадим. — С прапорщиком разведвзвода о любви не толкуют…

— Я тебя когда-нибудь пристрелю и спишу на боевые потери, — с угрозой пообещал Заболотин. — Дай мысль сформулировать.

— Вы о своём воспитаннике хотите поговорить, — уверенно проговорил Кондрат.

— Навкино болото, почему все с ходу меня читают, как раскрытую книгу? — рассердился Заболотин. — Неужели нельзя почитать мысли кого-нибудь другого, а меня оставить в покое?!

— Я не читал ваших мыслей, — совершенно серьёзно ответил Кондрат и ещё задвигал челюстями, словно что-то пережёвывая. Заболотину подумалось, что Кондрат безо всякой натуги может разгрызть грецкий орех вместе со скорлупой, только дай ему. Разведчик тем временем смилостивился и пояснил чуть насмешливо: — Просто вы дела батальона при вашем мальчике обсуждаете совершенно спокойно, а тут такая секретность.

— Никогда ничего не скрывай от разведки. Целее будут собственные нервы, — всё ещё сердито пробормотал капитан.

— Ведь мы же разведка, — усмехнулся Кондрат и развёл руками: — Так положено.

В полумраке лица белели смутными пятнами, словно плавая в сыром осеннем воздухе. Камуфляж совершенно растворялся на фоне растущих у берега ив, в которых изредка шелестел тихоня-ветер. Три офицера помолчали немного, потом Заболотин медленно заговорил:

— Самым разумным было бы отправить Сивку в тыл при первой же возможности. Но… он не хочет, да и я, признаться, тоже. Он…

— Он просто создан для того, чтобы стать «сыном полка». В данном случае — батальона. Верно? — закончил за капитана Кондрат. На этот раз Заболотин не стал ругаться насчёт чтения мыслей и просто кивнул.

— Мне нравится мальчика, хотя он и дикий, — подал голос Кром. — Хотя я, конечно, не в вашем батальоне, а так, временно присоединился.

— Шустрый больно, — заключил Кондрат, и стало непонятно, ругает он или одобряет.

— Я хочу его оставить с нами, — твёрдо сказал Заболотин. — И собираюсь доложить в штаб.

— Дело верное, — одобрил Кондрат. — Долго раскачивались.

— Беда в том, что не доложишь о безымянном мальчике, — развёл руками капитан. — А придумывать… Сивка в штыки воспринимает любые попытки завести об имени разговор.

— Значит, ему прозвище по душе больше, — Кондрат говорил размеренно и ровно, словно зачитывал написанное. Сиплый его голос всегда оставался на одной ноте, поговаривали, что даже когда он кому-то из солдат выговаривает, он голос не повышает. — Ну и не настаивайте, его право.

— Нет, фамилию точно надо дать, — возразил Кром. — Иначе как в штаб докладывать предлагаете? Безымянный Бесфамильный?

— Я ничего не предлагаю, — спокойно просипел разведчик и кашлянул.

— Я считаю, что имя в любом случае нужно, — прервал назревающий спор Заболотин. — А звать его можно продолжать дальше Сивкой.

Кром подумал и предложил:

— Можно по созвучию. Есть, например, имя Сева — Всеволод.

— Севастьян, тогда уж, — усмехнулся Кондрат, проводя рукой по бритому черепу, словно приглаживая невидимые волосы.

— Сева… — Заболотин попробовал слово на слух, примеряя к мальчишке. Но имя звучало слишком мягко, по-домашнему.

— А можно допустить намеренную опечатку и написать «Сивастьян», — продолжил развивать идею Кондрат со странной улыбкой. — Будет Сива.

— Ну, это как-то совсем не то… — не согласился Кром, сосредоточенно вспоминая все имена на «Си». — Симон, Сильвестр, Симеон… — он прикрыл глаза, представляя большие бабушкины святцы.

— Сисой, Сикст, Сила, — в тон ему откликнулся Кондрат, теперь уже откровенно потешаясь. — А лучше всего Сивеиф. Ещё бы Силуана предложил, — он по неясной причине сердито дёрнул плечом. — Балаган, а не обсуждение. Вы не ради этого меня позвали.

— Ну так расскажите сами, ради чего, — скрестил руки на груди Заболотин, которого манеры Кондрата порою раздражали.

— В штаб можно и одну фамилию доложить, а уж тут полёт для вашей фантазии. Но больше вас интересует сейчас другое. А что — скажите сами… ваше высокоблагородие, — пожал плечами прапорщик разведки со своим неизменным насмешливым спокойствием.

— Ты бережёшь своих людей, а Сивка в этой местности вырос. Я не могу глядеть, как он рвётся под пули, Кондрат, — Заболотин отчего-то перешёл на «ты». — Но и не могу всё время держать его при себе подальше от самых горячих действий. Я подумал, что твой взвод — лучший выход.

Кондрат замер, поглаживая череп. Поговаривали, что он до войны, значась в запасе, из нежелания «быть как все» — в данном случае, как все офицеры, — ходил с длинным хвостом смоляных волос, но, переведясь в действующую часть, побрился налысо — быть может, из того же чувства протеста. Впрочем, о его чувствах, желаниях и мотивах все могли только гадать. Может, ему просто нравилось ходить с длинными волосами. А потом, может, просто разонравилось.

— Вы знаете меня, наверное, неплохо, ваше высокоблагородие, — обращение в устах Кондрата прозвучало как-то вроде «вашскобродие». — И, наверное, льстите мне своим доверием. Но мне не нужна обуза.

Вот упёртый бык… «Быковник», — вспомнил второе прозвище Кондрата Заболотин. Растение такое, мать звала его всегда почему-то лампадочником. А ещё этот цветок звался… нет, не вспомнить так просто. К тому же Кондрату подходит именно Быковник — от слова «бык».

— Он не обуза, Кондрат. Спроси у Краюхи, который Лёха. Снайперу бы обуза точно по душе не пришлась, верно? — капитан решил не сдаваться.