Айзек Азимов - Путь к Академии

Кто-то из толпы выкрикнул:

— Это профессор Селдон! Не троньте его. Он наш человек.

Селдон почувствовал, что настроение у собравшихся неоднозначное. Он знал наверняка, что некоторым забавно будет поглядеть на стычку посторонних со службой безопасности — именно забавно. Но тут были и те, кто питал к нему личные симпатии, и те, кто его не знал, но кому неприятен был сам факт грубого обращения с профессором университета.

Тут взвизгнула женщина:

— Осторожнее, профессор!

Селдон мгновенно развернулся к молодчикам. Он прикидывал, справится ли — сработает ли реакция и хватит ли сил, несмотря на его навыки в рукопашной схватке.

Было видно, что парни слишком уверены в себе. Один из парней двинулся прямо на него. Он не торопился, что работало на Селдона. Вдобавок выбросил вперёд руку — просто замечательно!

Селдон схватил его за руку, крутанул её, вскинул вверх, резко опустил вниз, крякнул (и зачем ему надо было крякать?), и парень плашмя рухнул на помост с вывихнутым плечом.

Развитие событий принимало уж вовсе неожиданный оборот. Толпа оглушительно взревела. У студентов, судя по всему, проснулась местническая гордость.

— Поддай-ка им как следует, проф! — воскликнул кто-то.

Его голос поддержал дружный рев.

Селдон пригладил волосы и постарался сдержать дыхание. Размахнувшись ногой, он поддел незадачливого противника и сбросил его с помоста.

— Еще желаете? — вежливо спросил он. — Или всё-таки уйдёте тихо?

Намарти и его охранники растерянно переминались с ноги на ногу. Селдон сказал им:

— Я вас предупреждаю. Толпа теперь на моей стороне. Стоит вам только попытаться прикоснуться ко мне, и вас разорвут в клочья. Ну, кто следующий? Поехали. Подходите по одному.

Голос его звучал всё громче. Он пальцем поманил к себе молодчиков. Толпа торжествующе взревела.

Намарти с места не двигался. Селдон по-кошачьи скользнул к нему и крепко ухватил за шею. А студенты уже карабкались на помост, выкрикивая: «Подходи по одному! Подходи по одному!» Вскоре между телохранителями Намарти и Селдоном выросла живая стена. Селдон крепче сжал горло Намарти и прошептал ему на ухо:

— Вот как это делается, Намарти. Поверь мне — уж я-то знаю как. Этим не один год занимаюсь. Попробуй рвануться, сделай только шаг, и я сотворю с тобой такое, что ты никогда не сможешь больше произносить речей. Шёпотом будешь говорить, голубчик, понял? Если тебе дорог твой голосок, делай, как я велю. Я тебя отпущу, а ты прикажи своим бульдогам убираться, да побыстрее. Попробуй хоть слово сказать не так, и оно будет твоим последним словом. А если тебе вздумается ещё раз навестить кампус, пощады не жди. Я доведу дело до конца.

Он тут же ослабил хватку. Намарти хрипло пробормотал:

— Пошли отсюда все!

Молодчики поспешно ретировались, окружив низверженного оратора. А когда буквально через несколько мгновений на поле брани появились-таки сотрудники службы безопасности, Селдон сказал:

— Прошу прощения, джентльмены. Ложная тревога.

По дороге домой Селдон испытывал недовольство собой — показал себя не с той стороны, с какой хотелось бы. В конце концов, он никогда не был садистом. «А самое противное, — думал он, — что об этом наверняка узнает Дорс». Пожалуй, было бы лучше, если бы он сам ей всё рассказал, а то ведь такое накрутят. Но ей всё равно не понравится, даже если он сам всё подробно расскажет.

Так оно и вышло.

Дорс ждала Селдона у дверей коттеджа в весьма выразительной позе — уперев руку в бок. Она выглядела почти такой же, какой её впервые увидел Селдон восемь лет назад здесь, в этом самом университете: стройная, рыжеволосая. Ему она казалась красавицей, хотя, если судить объективно, не была такой уж красивой. Но Селдон с первых дней после их встречи и до сих пор не научился смотреть на неё объективно.

Дорс Венабили! Глядя в спокойное лицо верной подруги жизни, Селдон подумал о том, что во множестве миров, да даже во многих секторах Трентора, он мог бы называть её Дорс Селдон, но он понимал, что тогда бы она стала чем-то вроде его собственности, а ему самому этого не хотелось, хотя такой порядок вещей давно установился в Империи — жена принимала фамилию мужа.

Покачав головой, от чего её шелковистые локоны слегка растрепались, Дорс негромко проговорила:

— Я уже всё знаю, Гэри. Ну, что прикажешь с тобой делать?

— Например, поцеловать.

— Это можно, но сначала я всё-таки сделаю тебе внушение. Входи, дорогой. — Она впустила Селдона в дом и закрыла дверь. — Послушай, милый, у меня работы по горло. Я всё ещё вожусь как проклятая с кошмарным периодом истории Тренторианского Королевства, который ты считаешь сверхважным для твоей работы. Ты прекрасно знаешь, что я до сих пор обязана этим заниматься. Это тем более моя обязанность теперь, когда у тебя наметился некоторый прогресс в психоистории. Что же, прикажешь бросить работу и таскаться повсюду за тобой, водить тебя за руку?

— Прогресс? Это было бы недурно. Но водить меня за руку и защищать никакой нужды нет.

— Нет? Я послала Рейча искать тебя. В конце концов, ты задерживался, и я волновалась. Имею я право волноваться? Обычно ты меня предупреждаешь, если задерживаешься. Прости, если тебе не нравится моя роль телохранителя. Но, Гэри, я действительно твой телохранитель.

— А не кажется ли вам, о телохранительница Дорс, что время от времени мне бывает желательно сорваться с поводка?

— А если с тобой что-нибудь случится, что я скажу Демерзелю?

— Я что, опоздал к обеду? Не пойму, мы разве теперь пользуемся услугами кухарки?

— Нет, я просто ждала тебя. Это ты привык обедать вовремя. Я очень тебя прошу, не бросай хорошую привычку.

— Разве Рейч не сказал тебе, что со мной всё в порядке? О чём вообще разговор?

— Когда он тебя нашёл, ты уже управился, и он вернулся домой раньше тебя, но ненамного. Подробностей я не знаю. Скажи мне, что ты там делал?

Селдон пожал плечами.

— Да ничего особенного. Собрался нелегальный митинг, и я его разогнал. У университета были бы большие неприятности, Дорс, если бы я этого не сделал.

— Именно ты должен был этим заниматься? Гэри, ты больше не профессиональный борец. Ты…

— Хочешь сказать — старик? — прервал её Селдон.

— Для борьбы — да. Тебе сорок. Как ты себя чувствуешь, кстати?

— Нормально. Устал немного.

— Можно себе представить. А в один прекрасный день, когда ты снова попытаешься разыгрывать из себя юного геликонского атлета, ты вернешься домой со сломанным ребром… А теперь рассказывай всё.

— Послушай, я говорил тебе, что Амариль предупредил меня — ну, насчёт того, что демагогия Джо-Джо Джоранума грозит опасностью Демерзелю?

— Джо-Джо. Да, помню. Ты давай про то, чего я не знаю. Что стряслось сегодня?