Юрий Бурносов - Право хотеть

— Шестьсот! — хмыкнул Джереми. — Спасибо Эд! У меня тут кой-какие проблемы у предков, меня может не быть до завтра. Если что — шли всех в офис и звони мне.

Громкое название «офис» носила комнатушка на восьмом этаже, разделенная перегородкой надвое. В одной половине секретарша Франсина сочиняла роман, в свободное от размышлений время отвечая на звонки и подавая чай с печеньем особо важным клиентам. В другой — за старинным столом времен Великой Депрессии возвышался он сам. Частный детектив Монготройд. В рамках на стенке — диплом, благодарности от полиции Чикаго и церкви «Новые облака» — самым крупным успехом Джереми была поимка их пастора, сбежавшего вместе с казной общины. Монготройд гордился своей конторой. Десять лет назад они с Сантаной служили вместе в чикагской полиции, он был молодым офицером, а Эд — старым служакой. Семь лет назад Джереми надоело брить голову и подчиняться приказам, а у Эда случились неприятности из-за тяжких телесных у педофила, отловленного им в школе. С тех пор они работали в паре. И неплохо работали, черт побери! Монготройд положил в «дипломат» ноутбук, плоскую фляжку с виски, выложил и убрал в сейф «беретту». Немного подумав, повесил на руку серый плащ, и тщательно закрыл за собой дверь квартиры.

Понтиак мягко тронулся с места. Монготройд решил уйти нашоссе 294 — на 41 м по утрам пробки были плотнее. В наушниках фоном играли «Дорз» — задавали ритм трассы и не мешали думать. Выехав на хайвей, встроившись в плотный поток машин, Джереми наконец-то позволил себе испугаться за Ба. Он любил её больше всех в семье и рос у неё на руках, пока мать с отцом постигали вечные истины то в индийском ашраме, то в хипповской коммуне Фриско. Он до сих пор помнил узор трещинок на половицах старинного дома, книжный шкаф, полный ветхих томов вперемешку с яркими покетбуками, чашки из тонкого, покрытого синими цветами фарфора, в которые Ба разливала по утрам чай. Её маленькие, сильные руки швыряли и резали тесто, выдавливали косточки у вишен, виртуозно пластали сыр на прозрачные ломтики, накладывали на рубашки невидимые заплаты, утирали слезы и сопли, и ни разу не поднялись, чтобы ударить непутевого внука. Она вечно хлопотала по дому и ни дня в своей жизни не работала за деньги, обихаживала внуков, племянников и бесчисленную родню, безнадежно увещевала мать и отца наконец пожениться. Она была Ба, лучшая в мире бабушка. Через три года после смерти отца, она переехала в Лейк-Парк — чтобы не становиться обузой для родственников. Джереми избегал думать, каково деятельной, независимой Ба прозябать среди стариков, но такова жизнь. Каждый месяц… каждые три месяца он навещал Ба, выводил её на прогулку, дарил цветы и беседовал. Она бодрилась, подшучивала, когда внук одарит её правнуками. И вот — галлюцинации. Возраст, проклятый возраст!

Приземистое коричневое здание выглядело угрюмым. Больница есть больница. Безразличный клерк в регистратуре оторвался от груды бумаг, чтобы сообщить: миссис Сполдинг, третий этаж направо, в сознании, врач будет завтра, подробности у медсестры на этаже. Джереми с отвращением втиснул себя в кабину — он терпеть не мог больничные лифты с их теснотой и запахом дезинфекции. Палату он нашел сразу. Ба дремала, откинув голову на подушку, беззащитная, маленькая, в отвратительной белой рубахе. Подойдя ближе, чтобы разбудить бабушку, Джереми разглядел ещё кое-что и вздрогнул. Они привязали её! Ремнями к поручням! Вот ублюдки!!! Волна острой ненависти подступила к горлу, но он сдержался:

— Просыпайся, Ба! Овечкам пора на лужок.

Бабушка улыбнулась, не открывая глаз:

— Дуглас, ты почистил зубы? Молоко выпей! И никаких конфет…

Не узнает. Монготройд шагнул к постели:

— Ба, это я, Джереми. Ты в больнице, все хорошо.

Лицо бабушки дрогнуло, блекло-голубые глаза распахнулись — ясный взгляд здорового человека.

— Доброе утро, милый! Мне снилось, что твой папа и дядя Том подрались в ванной за право написать зубной пастой на зеркале «Мама, я тебя люблю!».

Монготройд хихикнул, представив своего стокилограммового дядюшку за подобной забавой:

— Они и вправду так развлекались?

— О, да! И поверь, Джереми, это было самой невинной из их забав. Как твои дела?

— Отыскал мальчишку, который сбежал из дома. Взял хороший куш на свидетелях избиения папарацци. Я б и сам ему врезал, но…

— Это твой клиент, понимаю, — бабушка хитро посмотрела на Джереми.

— Нет, не женился. И не планирую. Как ты себя чувствуешь, Ба?

— Совершенно здорова. Сердце как у девчонки, аппетит прекрасный, по утрам очень хочется танцевать.

— Ты красавица, Ба! — Монготройд потянулся поцеловать бабушку в прохладную щеку. Она поморщилась:

— Опять пил?

— Совсем немного, Ба. Мы с приятелем зашли в бар обсудить его проблемы с девчонкой. Засиделись, потом позвонила мама, сказать, что ты в больнице. Вот я и приехал.

— Они считают меня сумасшедшей, — спокойно сказала бабушка. — Год назад у нас сменился директор пансиона. Господин Циммерман переехал в Техас, ближе к сыну, а на его место явилась мисс Фуллер и за год взяла всех в ежовые рукавицы. Никаких прогулок в городе, никаких домашних животных, даже фиалки на окнах ей не угодили. Стариков стали пичкать успокоительными, обращаться с нами, как с детьми или идиотами. Знаешь, за что меня упекли в больницу?

— Нет.

— После полуночи я смотрела телевизор в холле первого этажа.

— Вот как, — Монготройд нахмурился. — А подробнее?

— Мы с друзьями захотели посмотреть сериал. «Семейку Адамс» — да, это безвкусно, но иногда очень смешно. Его показывали в час ночи, на первом этаже никто не живет, мы никому не мешали. Ночная сестра доложила этой Фуллер, что мы собрались у телевизора, смеемся и шутим. И вот я здесь.

— Интересно выходит… А кто она, эта Фуллер?

— По-моему она дурно воспитана и никогда в жизни не бывала в приличном обществе. Не замужем и бездетна, обожает вульгарные туфли на шпильке, как-то хвасталась по телефону, что неплохо играет в боулинг. Водит розовый «Шеви», отдыхает на мексиканских курортах, одевается от «Энн Тайлор», курит «Винстон», обедает у Пепе, по вечерам пьет коктейли в баре «Фроулик», недавно рассталась с бойфрендом.

— Ба, ты могла бы отбивать у меня клиентов, — восхитился Монготройд.

— Невнимательный человек обкрадывает себя, малыш. Дай мне попить!

Монготройд взял пакетик дешевого сока с тумбочки, осторожно вставил кончик трубочки в рот старушки и подождал, пока та утолит жажду.

— Я схожу к медсестре, узнаю, что говорят врачи, разберусь с твоей Фуллер и самое позднее через три дня ты вернешься обратно. И никто тебя больше пальцем не тронет! Отдыхай и лечись.

— Спасибо, — растроганная бабушка откинулась на подушки. — Я люблю тебя, Джереми.