Юрий Бурносов - Право хотеть

«Вот и тюрьма» — обреченно подумал Старков. Конвойные распахнули двери, и Старков оказался в огромном зале, посередине которого находился длинный стол. Рядом вытянулись во фрунт несколько офицеров.

Из-за стола поднялся маленький лысый человек в круглых очках без оправы и, подойдя к Старкову, пожал ему руку.

— Поздравляю Вас, товарищ генерал-майор, с успешным выполнением задания, — сказал он. — Все шпионы захвачены нами досрочно и с полным компроматом.

— Генерал-майор?! — опешил Старков, — П-почему генерал-майор? Я ничего не знаю! Я ничего не делал!

— Все мы ничего не знаем! — снисходительно сказал тот и выложил на стол кипу роскошных цветных фото, где были запечатлены все шпионы у Старкова на дому,

— Ваша работа.

— Моя?! Но… где же тогда была фотокамера?

— А фотоаппарат мы спрятали в Вашем аккордеоне. Родина гордится Вашим подвигом! А теперь — отдыхайте. Если понадобитесь, Вас найдут.

Старков вернулся к старым занятиям. Он фотографировал прохожих, играл на аккордеоне в своей группе и жутко скучал по вечерам. Ни дача, ни персональный автомобиль с личным водителем, ни пенсия его уже не радовали.

«Тоска зеленая… — думал он, в одиночку распивая бутыль розового портвейна. — Может, песенку записать? Друзей не заменишь…»

Одно время он подумывал, не дать ли объявление в газету, чтобы снова начали приходить шпионы, но, поразмыслив, отказался от этого. В конце концов, он нашел выход из положения, устроившись заведующим культмассовым сектором во Дворец Пионеров, где и работает до сих пор, ведя кружок Юных Шпионов, вздыхает по старым временам и с нетерпением ждет, когда его подопечные вырастут.

После затяжной серии ночных квартирных сейшенов Старкова одолел бодун. Игра на аккордеоне, песни, пляски и распитие розового портвейна оборачивались по утрам тяжестью в голове и пустотой в бумажнике, и проснувшись однажды утром, Старков почувствовал себя совершенно разбитым. Его мутило, ноги, руки и голова тряслись, в глазах появился лихорадочный блеск, а на щеках высыпала сыпь.

«Оппаньки! — подумал Старков, отшатнувшись от зеркала, — Наверное, я выкушал вчера какой-то некондиционный розовый портвейн! Пора завязывать…»

Пошарив в своей домашней аптечке, Старков принял наугад пару таблеток, запил их валерьянкой и стал ожидать выздоровления. Результат не заставил себя долго ждать: шум в голове усилился, Старков стал кашлять и чихать, а затем и вовсе слег с высокой температурой.

Приходили друзья. Сочувствовали. Каждый приносил с собой какое-нибудь лекарство и бутылку портвейна с бантиком на горлышке. Бутылки с благодарностью принимались, лекарства же сваливались в угол.

Однако болезнь не отступала, и Старковым овладело беспокойство. Он глотал таблетки и порошки, пил разнообразные настойки, растирался денатуратом, но ничего не помогало, и Старков, отчаявшись, стал принимать все подряд.

После интенсивного курса витаминной терапии Старкова раздула водянка. Съев упаковку бактериофага, он неделю мучился животом, а затем, неожиданно, поседел. Обратившись к траволечению, он попробовал бальзам от бородавок и облысения, заботливо приготовленный чьей-то бабушкой, и за одну ночь облысел и весь покрылся бородавками.

Терпение Старкова лопнуло. Вытащив из-под кровати большой таз, он вылил в него все лекарства, помешивая, довел смесь до кипения и в два приема съел все.

На следующее утро Старков встал ни свет — ни заря. Не считая легкого насморка, он чувствовал себя отлично.

«Ёпперный театр! — восхитился он. — Я здоров! Надо отметить это событие».

Немедленно были оповещены друзья, и вечером состоялся праздничный концерт с факельным шествием после него.

Вернувшись домой, Старков стукнулся головой о притолоку входной двери и обрушил ее.

— Черт-те что! — обиделся он. — Совсем строить разучились! Завтра же сделаю дверной проем повыше, а сейчас — спать.

Утром Старков почувствовал себя как-то неуютно. Кровать была слишком коротка, а в ванну можно было забраться только свернувшись в три погибели. Из зеркала на Старкова взглянула небритая физиономия с ввалившимися щеками и заострившимися скулами.

— Мама родная! — всполошился Старков. — Худею! Только этого не хватало… — он забегал по комнате. — Ублюдки! Отравили!

На следующий день Старков так вырос, что не смог выйти из дома, пока не встал на четвереньки. Прохожие шарахались от него — Старков стал длинным и противным.

«Одно из двух, — уныло размышлял он, оглядывая Пермь с высоты птичьего полета, — или я расту, или все остальное уменьшается…»

Вскоре Старкову пришлось оставить свой дом и уйти в леса. Голова его теперь достигала облачного покрова и мешала низко летящим самолетам.

— Это не змея, деточка, — объясняли родители детям, которые то и дело натыкались на старковские конечности. — Это Старков.

Как-то раз, решив рассмотреть свои ноги, Старков нагнулся, и изумленным жителям Чукотского полуострова предстало видение огромной головы на худой, небритой шее. Перепуганные чукчи с криками разбежались по домам, а внизу еще долгое время плясал и бил в бубен престарелый шаман, упрашивая длинную голову вернуться обратно на небеса. После этого случая среди народов Севера распространился слух, будто бы Великий дух Пельгыгыргеты-Найкай вновь вернулся в этот мир.

Теперь Старков, протянувшийся от Экватора до Заполярья, жил по суворовским законам — «Голова в холоде, живот в голоде, ноги в тепле».

Возникли проблемы с пропитанием. Некоторое время Старков перебивался, отлавливая слонов в Центральной Африке, пока сотрудники Заирского заповедника не обстреляли его крылатыми ракетами, приняв за браконьерский вертолет. Старков стал ловить китов, но киты почему-то были маленькие, верткие и легко ускользали из старковских пальцев.

Изредка в Пулковскую обсерваторию приходили родственнички Старкова и рассматривали его в телескоп. Поначалу Старков, заметив блеск телескопных линз, приветливо махал рукой в ответ, но после того, как серия разрушительных ураганов стерла с лица Земли острова Фиджи, Хоккайдо, Хонсю и Сикоку, прекратил это делать.

Старков перестал двигаться и теперь лишь с грустью вспоминал старые времена, когда он был маленький и играл в группе на аккордеоне.

«Ёпперный театр! — думал он. — Ну что со мной сделали злые врачи!»

Мимоходом ухватившись за пролетавший мимо желтоватый шарик, оказавшийся Луной, Старков вышел на орбиту, и вскоре все научные издания запестрели сенсационными заголовками: «У Земли появилось свое кольцо!». Старков продолжал расти в длину и стал завиваться вокруг планеты спиралью.