(Алексрома) Ромаданов - Звезды над нами

- Чем же ты убил его? - не поверила Ольга, удивляясь необычной для Сизова манере говорить.

- Чемоданом.

- Чем-чем? - не сдержала она глупой улыбки.

- Мне не до шуток, - посмотрел я на нее строго. - Это было так: я ушел из дома и ночью подрался на улице с парнем. Он ударил меня в глаз - видишь, до сих пор синяк, - а я сшиб его с ног чемоданом. Он упал, ударился головой о крышку люка и... скончался на месте.

- Но ты сделал это не нарочно? - внимательно посмотрела на меня Ольга, будто находя на моем лице отпечаток той ночи и рассматривая случившееся, как на фотографии.

- Я не ищу себе оправдания, - сумрачно ответил я. - Тем более, что после того трагического случая...

- Скоро вы там... закончите? - донесся, как из бочки, крик неожиданно деликатного Мишки.

- Не скоро! - прокричал я ему в ответ. - Надоело в ванной = посиди в туалете. ...Так вот, -продолжил я свое признание, = тот случай перевернул все мое сознание: во мне проснулся совсем другой человек, который с ужасом увидел, что натворил его прототип. Я теперь - совершенно другой, ты понимаешь? Сергей Сизов умер, его больше нет ни на этом свете, ни даже на том.

- Кто же теперь вместо него? - вздрогнула Ольга, как от холода.

Я пристально посмотрел на нее, как бы спрашивая взглядом, готова ли она услышать то, что я скажу, стоит ли говорить, и она ответила широко открытыми глазами: говори.

- Меня зовут Зоровавель.

- Очень приятно. Анна, - она медленно, как под гипнозом, протянула мне руку, не меняясь в лице.

- Ты с ума сошла, - смущенно пробормотал я, машинально принимая ее узкую ладонь.

- Ничуть, - улыбнулась она какой-то новой для нее чуть сдержанной улыбкой. - Я всегда хотела, чтобы меня звали Аней, а теперь поняла, что меня так и зовут на самом деле. Тебе нравится это имя?

- Очень! - облегченно рассмеялся я, целуя ее руку. - Но... что же нам теперь с тобой, Анечка, делать?

- У меня есть хорошая идея...

- Пора - не пора, я иду со двора, - появился в комнате Мишка в банном халате. Этот старый лис, очевидно, почуял, что мы занимаемся совсем не тем, чем, по его разумению, полагалось бы.

- Мой друг детства Михаил, - представил я его.

- Очень приятно. Аня, - сказала она, хитро прищурившись и наблюдая, какое это произведет впечатление на Мишку, который знал ее как Ольгу.

Мишка недоуменно вскинул брови, но лишних вопросов задавать не стал.

- Ты говорила, у тебя есть какая-то идея, - напомнил я, давая понять, что при Мишке можно свободно говорить.

- Я хочу похитить вашего друга, - сообщила Аня Мишке. - Как я поняла, он вынужден скрываться, а у меня есть на примете укромное местечко.

- Ради Бога! - откровенно обрадовался Мишка, которому я, по всей вероятности, стал надоедать.

- Вы не могли бы одолжить Зоровавелю свои лыжи, если они, конечно, у вас имеются, - милоулыбнулась она ему.

- Да-да, разумеется, - с готовностью засуетился Мишка, тут же залезая в стенной шкаф. -Только не знаю, подойдут ли ботинки... У тебя, Сер... кх, Зоро, какой размер?

- Сорок два с половиной, - ответил я.

- А у меня сорок три...

- Ничего, Миша, - успокоила его Аня, - Зоро оденет две пары шерстяных носков, только теплее будет.

- Надеюсь, меня не ждет лыжный переход Углов - Северный полюс? - засмеялся я.

- К сожалению, мальчики, мне нужно бежать на работу: обеденный перерыв давно закончился, - поднялась Аня. - Жду тебя в семь часов вечера у центрального входа в Чугунок, - она чмокнула меня в щеку, привела себя в порядок и убежала.

- Везет дуракам, - легонько ткнул меня Мишка кулаком в лоб.

Он был явно уязвлен тем, что Аня не сказала при нем, в какое место она собирается меня "похитить". Но я и сам пока не знал этого...

* * *

Без пяти семь я подъехал на трамвае к Чугунку и, спрятавшись от света за неработающие автоматы газированной воды, стал дожидаться Аню. Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать, а ее все не было, и я уже начал волноваться, решив, что в последнюю минуту она опомнилась: вспомнила, что никакая она не Аня, а Ольга, и, посмеявшись над собственной блажью, а заодно и над свихнувшимся Сизовым, спокойно отправилась в ресторан с Занзибаровым, потому что он хоть и болтает много чепухи, но женщины должны себя чувствовать с ним в надежных руках. "Она не придет", - сказал я себе в половине восьмого, уже собираясь возвращаться к Мишке, но тут до меня дошло, что во мне опять заговорил Сизов, приревновавший Ольгу-Анну к Зоровавелю, и я твердо решил стоять на морозе, пока не придет Аня или пока я окончательно не заледенею. И я был вознагражден за терпение: в семь сорок пять на трамвайной остановке наконец-то появилась Аня в красном лыжном комбинезоне и с лыжами в обнимку.

- Ты весь белый! - потерла она мне щеку шерстяной варежкой вместо приветствия. - Замерз?

- Ничуть, - успокоил я ее.

- А я никак не могла из дома вырваться.

- Что так?

- Родители долго пытались узнать, куда я собралась на лыжах на ночь глядя, - вздохнула она.

- Их можно понять, - нежно поцеловал я ее в длинные ресницы, как бы призывая быть терпимее к любящим людям.

- И ты туда же! - шутливо возмутилась она, хлопая меня варежкой по носу.

- Я - туда же, куда и ты, - заверил я ее, смеясь.

- Тогда иди по моей лыжне, шаг в сторону - попытка к бегству, - сказала она, одевая лыжи.

- И куда ведет эта лыжня?

- В Египтовку. Это такая деревушка под Угловым, - пояснила Аня. - У родителей там дача, я на нее летом летом на велосипеде через чугунок ездила. Недалеко, километров шесть.

- Думаешь, нас не найдут на твоей даче? - грустно улыбнулся я, застегивая лыжные крепления.

- Я не так наивна, - заверила она меня. - Мы будем жить у моей деревенской подружки, она очень славная, ты увидишь.

- А как же твоя работа?

- Она-то как раз в лес не убежит! - захохотала Аня. - Я выпросила у приятельницы -медсестры в поликлинике бланк больничного бюллетеня с печатью, теперь хоть до пенсии болеть можно.

- Я тебя быстро вылечу, - пообещал я ей.

- Тогда катись за мной! - весело крикнула она, отталкиваясь палками.

И мы покатились... Нам повезло: видимо, днем в парке проходил лыжный кросс, и вдоль аллеи в ровном свете бледного лунного абажура отсвечивали проутюженным снегом две прямые, как рельсы, колеи. Лыжня была что надо, но Аня оказалась неважной лыжницей, и нам понадобилось минут сорок для того, чтобы только добраться до окраины Чугунка. Но вот лесопарк кончился, и нашему взору открылась самая настоящая снежная целина - манящее своей девственной нетронутостью белое поле.

- Куда теперь? - спросил я.

- Туда, - показала кивком Аня через все поле, выпуская облако пара в направлении высокой сосны, чернеющей на фоне иссиня-фиолетового звездного небосклона.

- Будем прокладывать магистраль, - я первым сошел с лыжни и, ступив на поле, тотчас провалился почти по колено в пуховый снег.