Федор Богданов - Дважды рожденный

Вон вдали показалась темная точка, которая через несколько минут превратилась в субмарину, как две капли похожую на ту, на которой бежали профессор и Эйс. Интересно, что за намерение у нее? Отсюда не меньше четырех десятков километров до берега.

Пассажиры забыли уже предупреждение капитана и, перегнувшись через перила, с любопытством вглядывались в субмарину. На ней, казалось, никого не было. «Геркулес» несся на высоте 100 метров над водой.

Вдруг крышка люка на подводной лодке неожиданно отвалилась, и в воздухе мелькнули две желтые палочки, которые так хорошо знакомы были профессору.

— Назад! — не своим голосом закричал он. — Это ралюмы!

Все мгновенно отпрянули, но двое сделали это не слишком поспешно и поплатились за это: вместо двух прекрасных теи на палубе валялись две кучи бесформенной массы.

Профессор был потрясен и стоял бледный, с трясущимися руками.

— Что же мы не поднимаемся вверх? — закричал он.

— Не полагает ли профессор, что они взорвут нас? Так я могу его успокоить: судно защищено от этих палочек хорошей краской.

Это говорила Ли. Неужели это она говорит так спокойно?

— Этих мерзавцев надо уничтожить! — яростно завопил профессор.

Но, к его огорчению, его намерений никто не разделял.

— Бесполезно, — заметила Ли. — Этим их не исправишь, а только больше обозлишь. Их вражда к нам имеет свои основания.

Профессор, точно чувствуя себя виновником несчастья, сошел вниз, к капитану.

— Сейчас поднимемся, — сказал последний. — Досадное происшествие, не правда ли? Один из погибших был химик. Талантливый химик! И ведь говорил же я...

— Капитан, неужели это преступление останется безнаказанным? — умоляюще глядя на капитана, спросил профессор. — Мое сознание никак не может примириться с этим. Подумай: два талантливых химика и мерзкая тварь в образе перепончаторукого гоми.

— Дело в том, — говорил капитан, открывая небольшой боковой люк, — что у нас есть инструкция не трогать гоми. Но и гоми не должны нас трогать. Я почти уверен, что субмарина вышла на разбой, и гоми сегодня неминуемо сделают нападение на какой-нибудь общественный дом. Прибрежные жители часто страдают от них, ибо наша стража не всегда зорко смотрит.

Блестящий аппарат в метр длиной повернулся концом в люк и шарил по воде до тех пор, пока не уперся в субмарину.

— Ну, что же, они сами виноваты, — сказал капитан, нажимая пальцем голубую кнопку.

И вслед затем профессор увидел, как густое зеленое облако окутало субмарину, а через несколько секунд оттуда донеслось гулкое эхо. «Геркулес» слегка качнулся от воздушного толчка, облако рассеялось. Морс было пусто.

— Вот и все, — сказал капитан. — Я теперь «разрушитель машин», пустивший гром сверху в воду.

Он рассмеялся.

Никто не осудил и не похвалил за это капитана. Только профессор испытывал истинное удовольствие, которым он не преминул поделиться с Ли.

— Если бы тебя стала кусать злая собака, как бы ты поступил? — возразила она. — Неужели лишил бы ее жизни?

— Но ведь это не собаки, а сознательные злые существа!

— Существа низшего порядка. Они беззащитны перед теи. Стыдно пользоваться своим могуществом перед безоружным и слабым.

…………………………

Причальная мачта для воздушных судов была почти у самого входа в зоологический сад, и посетителям не приходилось тратить много времени на расспросы. Вход был открыт.

— Итак, начинаем с низших представителей животного царства на земле — с пресмыкающихся, — сказала Ли. — Я знаю, что ты хочешь сказать, о, Дважды Рожденный. Ты хочешь уверить меня, что среди позвоночных низшее место принадлежит земноводным. Увы, живых представителей этого класса больше на земле не осталось: их изучает теперь палеонтология. Низшее место теперь по праву заняли пресмыкающиеся. Смотрите: перед нами трехсотлетняя черепаха и семейство крокодилов.

— Неужели это все? — изумился профессор. — А где же змеи, удавы, ящерицы?

— О, Дважды Рожденный! Кажется, так обращались наиболее дикие твои современники к собеседнику? Итак, о, Дважды Рожденный, и змеи, и грозные удавы, и ящерицы, и крокодилы, за исключением вот этого вида, и черепахи сделались достоянием палеонтологии. Здесь все, что осталось от некогда могущественного класса животных, владевшего и сушей, и водой, и воздухом. Последние пресмыкающиеся исчезли вместе с исчезновением топей, болот и джунглей. Переходим к высшему классу животных — к млекопитающим... Их на земле тоже, как вы увидите, немного осталось — всего несколько отрядов.

Профессор поражался все более и более. Он представлял себе последнее прибежище животного мира чем-то в роде большого государства, хотя бы его обитатели и жили в клетках, а тут оказалось, что зоосад — небольшой клочок земли, правда, очень живописный, но все-таки очень небольшой — едва ли больше 20-25 кв. километров. А главное — представители животного царства! До чего они были жалки! Прямо не хочется верить, что, например, от многочисленных пресмыкающихся остались только морская черепаха и пара взрослых аллигаторов с мальками. А, меж тем, этому приходилось верить.

Среди низших млекопитающих осталось только не больше пяти-шести утконосов. Несколько больше было грызунов. Из хищников остался медведь — черный и бурый.

— Все остальные хищники погибли, — продолжала Ли, — ибо не могли привыкнуть к растительной пище. В диком состоянии остался их дикий родственник на великом ледяном поле — белый медведь. Но здесь для него слишком жарко, — не выдерживает. А теперь посмотрим наших бывших домашних друзей и помощников.

В загородке пасся небольшой табун лошадей и мулов. Коров нигде не было, овец тоже. В другом месте профессор узнал свиней и много коз. Также было много и диких сородичей коз. Один единственный слон доживал свой век.

Громадный павильон с пальмовым лесом вокруг занимали низшие и высшие обезьяны.

Сверху, с деревьев неслись крики, шум, визг. Профессор с опаской посматривал наверх и время от времени хватался за голову, чтобы убедиться, в целости ли головной убор.

Уже в самом конце сада был небольшой бассейн, на дне которого было небольшое сооружение. На берегу бассейна сидел какой-то субъект со сложенными на коленях руками. Завидев приближающуюся к нему группу людей, он взмахнул ногами в воздухе и бултыхнулся в воду. Неужели это был гоми? Профессор вопросительно посмотрел на Ли.

— Да, это гоми, — подтвердила Ли. — Он в достаточной мере ручной и давно перестал кусаться. Тут их пять экземпляров. Для них сделана обстановка, в которой они жили раньше. Это наиболее дикие гоми, однако, попыток к бегству они не делали.

Экземпляры! Вот как зовут их теи! Это поразило профессора более, чем содержание гоми на-ряду с другими животными, в зоологическом саду. Для теи это — низшие животные, которые могут быть поставлены рядом с шимпанзе. А ведь это все-таки люди! Ветвь человеческого рода! У них есть язык, сознательная мысль, они производят сложную работу, словом, это высокоорганизованные и разумные в конце-концов существа! Интересно, куда бы теи поместили его самого: выше или ниже гоми?