Владимир Корчагин - Именем человечества

— Спускайся, ветер поможет… ветер поможет… Собрав всю волю, Максим снова повис на руках. И снова ноги заскользили по отвесной стене. Страх отнимал последние силы. Руки еле удерживались на гладкой поверхности площадки. Но тут ураганный порыв ветра крепко прижал его к стене, он соскользнул чуть ниже и вдруг нащупал ногой трещину. Теперь можно было перенести руки вниз. А ветер по-прежнему вдавливал его в скалу. Он опустил другую ногу и вновь встретил упор, надежный, крепкий. С него можно было хоть глянуть вниз. Вот и еще трещинка, а под ней уступчик. Страх начал проходить. Максим передохнул и, смахнув заливающий глаза пот, спустился ниже, еще ниже… Вот и знакомый карниз, который так помог ему при подъеме. Ветер, как на руках, опустил его на эту прочную плиту. Он выл и свистел в ушах на тысячу голосов. И Максиму тоже захотелось кричать и петь от восторга. Гребень был почти рядом. Однако то ли Максим поторопился, то ли не рассчитал своих движений, но руки его на какой-то миг оторвались от узкой, еле прощупывавшейся трещины, и, потеряв равновесие, он полетел вниз.

К счастью, это случилось уже над самым гребнем. Он лишь ободрал ладони и зашиб ногу. И все-таки какого труда стоило теперь спуститься по острым глыбам кварцита к месту, где закреплена веревка.

Было почти совсем темно, когда его разбитые в кровь ступни коснулись наконец земли, и он, окончательно обессиленный, свалился на мягкий ковер сухой хвои. Страшная скала терялась уже в синих сумерках. Ветер стих. Яркая звездочка вспыхнула над еле видимым острием Зуба. И можно было лежать и лежать, ни о чем не думая, наслаждаясь тишиной и сознанием одержанной победы. Но в голове Максима билась одна мысль: откуда взялся этот ураганный ветер, внезапно стихший, как только он спустился со скалы? И будто в ответ на это где-то в глубине сознания, словно наяву, возник образ таинственной Нефертити, — как это было и в ревущей снежной мгле, когда загадочный огонек вывел его к лесной избушке, и на Узкой таежной тропе, где неожиданный удар молнии сразил волчью стаю, и во всех других случаях, когда будто сама природа помогала ему выбраться из, казалось бы безвыходных положений. Но он догадывался, чувствовал, был почти уверен, что за всем этим всегда стояла она, спасенная им в детстве незнакомка — его тайна, его мечта, его Судьба…

Максим тяжело вздохнул. Теперь он вспомнил все. И то, как вскоре все-таки увидел прекрасную Нефертити и снова потерял ее, надолго, на многие годы; и то, как искал ее с тех пор повсюду, наталкиваясь на упорное противодействие каких-то грозных сил; и то, как наконец встретился с ней на борту Ао Тэо Ларра, инопланетного звездолета, прибывшего к Земле из глубин Галактики.

Быстро, как свет упавшей звезды, пронеслись в памяти месяцы, проведенные в кругу двух женщин — матери и дочери, Этаны и Мионы — единственных оставшихся в живых из многочисленного экипажа галактического корабля системы Агно; месяцы, заполненные титаническим трудом по овладению знаниями инопланетян и бесконечной дуэлью с Этаной, долго не желавшей видеть ничего достойного в цивилизации Земли; месяцы, вместившие в себя несказанное счастье любви к Мионе и безмерную печаль от сознания неизбежного расставания с ней, когда кораблю пришло время покинуть систему Солнца, а Максиму стало ясно, что все гигантские знания, приобретенные на Ао Тэо Ларра, окажутся абсолютно бессмысленными, если он не передаст их людям.

А они так нуждались в этих знаниях, люди Земли, особенно теперь, когда над ними нависла угроза ядерной катастрофы. И Максим решил вернуться на Родину, как ни тяжело было расстаться с Мионой, как ни умоляла его Этана, также полюбившая землянина большой трудной любовью.

В памяти всплыл последний разговор с инопланетянкой:

— Прибор, который я дарю тебе, Максим, — сказала Этана, передавая ему небольшой металлический диск, — содержит почти полный объем наших знаний, включая теорию гравитации и все данные по стабилизации радиоактивных изотопов. Я надеюсь, верю: ты используешь все это только на благо своей цивилизации, которая стала мне так же дорога, как ты сам. Я уже говорила, что только ваш пример, пример Земли, сможет вывести нас из тупика, в который завело чрезмерное преклонение перед культом разума, и только ваша цивилизация с ее могучей эмоционально-духовной сферой сможет сыграть роль нового астийского эдельвейса — ингрезио, «надежды на счастье» на вашем языке — для одряхлевшей цивилизации Агно. И мы не хотим остаться в долгу. Пусть этот сгусток нашей информации поможет восполнить то, чего еще так недостает людям Земли, — истинные знания о строении вещества и Вселенной. Но, передавая тебе столь большие и в какой-то мере опасные знания, я не могу не обусловить это одним естественным ограничением. Да ты и сам прекрасно отдаешь себе отчет, что далеко не всем на Земле можно доверить такую информацию. Поэтому напоминаю еще раз: общаться с диском сможешь только ты, через твой элемент связи. Выход его из строя, как и твоя смерть, приведут к мгновенному самоуничтожению прибора. Не забывай об этом, Максим. Не забывай об Ао Тэо Ларро, как не забудут здесь тебя. Ты раскрыл нам с Мионой тайну величайшего счастья, тайну любви, и мы сохраним ее до конца жизни. Помни о нас, Максим!

И он ясно, до мельчайших подробностей вспомнил все последние дни, проведенные на Ао Тэо Ларра. Вспомнил, какого труда стоило ему оторваться от прозрачного саркофага, в котором была заключена находящаяся в анабиозе Миона, вспомнил, с какой грустью простилась с ним Этана, вспомнил, как защемило сердце, когда сомкнулись массивные створки шлюза и он занял место в последнем отправлявшемся на Землю челночном корабле. Но дальше… Дальше сознание его, видимо, отключилось. Все остальное сделали автоматы Этаны. Сделали так, чтобы его появление на Земле не вызвало никаких подозрений. Они высадили его в Вормалее, поместили в стоящую на отшибе, у самого леса избенку Силкина и ввергли в летаргический сон. Сколько он проспал таким образом, не знает никто. Не знает, наверное, и дядя Степан. Недаром врач говорит о каких-то провалах его памяти. Автоматы позаботились и об этом. К тому же длительный сон был необходим, очевидно, и ему, Максиму, чтобы адаптироваться в ставших непривычными условиях Земли. Словом, Этана предусмотрела все. Что же, такой легенды придется пока и придерживаться. Но как же диск?! Он снова обернулся к сестре. Она по-прежнему сидела неподалеку от его кровати, листая свежий номер какого-то журнала.

Максим окликнул ее:

— Сестричка, скажите, а этот охотник, доставивший Меня сюда, принес что-нибудь из моих вещей?

— Не знаю, надо будет выяснить в приемном покое. Да завтра спросите у него самого: я говорю, он каждое утро приходит.