Айзек Азимов - Камешек в небе. Звезды как пыль

Она была венцом его воспоминаний о том времени. Всего лишь девушка…

А для Полы солнечная ясность утра вернулась вместе с обращенным к ней лицом Алвардена. Она улыбнулась и ощутила присутствие его сильной руки, опершись на которую было так легко отдыхать. И это стало главным ее воспоминанием.

Шварц был весь мокрый от усилий. Извилистая дорога, через которую они прошли, была позади.

Шварц один знал истинную цену этому. В контролируемом им Разуме врага он мог ощутить невыносимое унижение, задыхающуюся ненависть, ужасные планы мщения. Ему нужно было обыскивать этот Разум в поисках информации, которая должна была им помочь: и обшаривая его, он получил верные сведения о том решительном мщении, что должно было обрушиться на них, ослабь он хоть на мгновение свой контроль.

И не раз впоследствии в бледные предрассветные часы он снова и снова направлял ноги безумца по охраняемой врагами дороге.

Когда они достигли наземной машины, Шварц выдохнул несколько слов. Он не осмелился расслабляться до такой степени, чтобы у него получилось связное предложение. Фразы были отрывистыми и короткими:

— Не могу… управлять машиной… но могу заставить его управлять… сложно… нельзя…

Шент успокоил его понимающей улыбкой. Он не осмелился коснуться его или заговорить с ним обычным путем, не осмелился даже на секунду отвлечь Разум Шварца.

Он прошептал:

— Усадите его на заднее сиденье. Я поведу машину. Я умею. Только заставьте его сидеть спокойно, а я возьму бластер.

У секретаря была наземная машина специальной конструкции. Она привлекала внимание. Ее зеленые фары поворачивались то налево, то направо, и свет то тускнел, то вспыхивал изумрудным огнем. Люди останавливались и смотрели на нее. Все машины с удивительной торопливостью освобождали ей дорогу.

Будь машина менее заметной, не привлекай она к себе такого внимания, случайный прохожий мог бы заметить бледного неподвижного Древнего на заднем сиденье… мог бы удивиться… мог бы даже заподозрить неладное.

Но они замечали только машину, а время шло…

У сияющих хромом ворот, поражающих своим великолепием, им загородил дорогу солдат. Его силовой автомат был направлен горизонтально в предупредительном жесте. И машина остановилась.

Алварден высунулся из окна.

— Я гражданин Империи, солдат. Мне нужно видеть командира.

— Прошу ваше удостоверение, сэр.

— Его у меня отобрали. Я Бел Алварден из Баронна, Сириус. Я выполняю поручение Прокуратора и очень тороплюсь.

Солдат поднес руку ко рту и тихо заговорил в передатчик. Некоторое время он ждал ответа, потом опустил автомат и отступил в сторону. Ворота медленно отворились.

Последующие часы были наполнены суматохой как в форте Дибурри, так и за его пределами. Более того, возможно, и в самой Чике.

Был полдень, когда Верховный Министр запросил через соединительную волну секретаря, и поиски последнего не дали результатов. Верховный Министр был недоволен. Чиновники из исправительного дома взволновались.

Последовали расспросы, и стража, стоящая у двери комнаты собраний, заявила, что секретарь ушел с пленниками утром в десять тридцать… Нет, никаких инструкций он не оставил. Куда он направился, они сказать не могут, спрашивать об этом было, конечно, не их дело.

Другой отряд стражников также не был информирован. Беспокойство становилось все более ощутимым и общим.

В два часа дня поступил первый рапорт о том, что утром видели машину секретаря… кому-то показалось, что он вел ее сам, но показавший не успел разглядеть наверное, потому что она проехала быстро…

К двум тридцати было выяснено: машина вошла в форт Дибурри.

Около трех было решено позвонить в форт командующему. Ответил лейтенант.

В то время, они это знали, было невозможно раскрывать информацию по данному вопросу. Тем не менее офицеры его Императорского Величества предложили придерживаться пока настоящего положения дел. Потом было предложено, чтобы новости об отсутствии члена Общества Древних не обсуждались подробно вплоть до дальнейшего распоряжения.

Но этого было достаточно, чтобы достичь противоположной имперским намерениям цели.

Люди, вовлеченные в предательство, не могут воспользоваться шансами, когда один из членов подпольной организации, ее верхушки, находится в руках врага, и это происходит за сорок восемь часов до того, как следует нажать кнопку. Такое положение дел может означать или ответное предательство или раскрытие карт, а обе эти возможности — лишь две стороны одной медали. Любая из этих альтернатив означает смерть.

Так что весть была пущена…

И население Чики зашевелилось…

Профессиональные демагоги появились на углах улиц. Были раскрыты секретные арсеналы, руки потянулись за оружием. Со всех сторон стекались к крепости люди, и в шесть часов вечера коменданту было послано новое сообщение, на сей раз из самого гарнизона.

Тем временем значение этого сообщения свелось на нет из-за событий, происшедших в самой крепости. Началось все драматическим образом, когда молодой офицер, вышедший навстречу наземной машине, протянул руку за бластером секретаря.

— Я возьму его, — коротко сказал он.

Рука секретаря подняла бластер и протянула его офицеру, бластер был унесен, и Шварц, едва не зарыдав от облегчения, отпустил Разум секретаря.

Алварден был наготове, когда секретарь рванулся бежать, словно сошедший с ума, как пружина, вылетевшая из компрессора. Археолог прыгнул на него с поднятыми кулаками.

Офицеры засуетились. Сбежались солдаты. Когда грубые руки схватили Алвардена за ворот рубашки и потащили его наверх, секретарь мешком упал на сиденье. Из его рта струилась тонкая струйка крови. Рана на расцарапанной щеке Алвардена открылась и кровоточила.

Он выпрямился и, шатаясь, поправил волосы. Потом, указывая плохо гнущимся пальцем на скрюченную фигуру, твердо сказал:

— Я обвиняю этого человека в заговоре против Империи. Я должен немедленно говорить с командующим.

— Мы позаботимся об этом, сэр, — поспешно ответил офицер. — Если вы не возражаете, вам придется пойти со мной, всем вам.

И там они оставались в течение долгих часов. Комнаты были комфортабельные и достаточно чистые. Впервые за двенадцать часов они смогли поесть, что и сделали, хотя и весьма поспешно. Им даже посчастливилось получить более высокий дар цивилизации — ванну.

Однако комната охранялась, и после того, как прошли часы, Алварден потерял терпение и закричал:

— Да мы всего лишь поменяли одну тюрьму на другую!

Скучная бессмысленная рутина военного лагеря шла своим чередом, игнорируя их. Шварц спал. Алварден перевел взгляд на него. Шент покачал головой.